В лице этого человека Развивающаяся Материя добилась Своего наивысшего выражения и стала предметом полномасштабного религиозного культа.
Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили) родился фактически в 1878 (по официальным данным, в 1879) году в Грузии, входившей тогда в состав Российской империи, в семье сапожника. Семья была бедная, однако родители стремились дать сыну достойное образование и подготовить его к карьере священника. В возрасте 10 лет Иосиф, или Сосо, поступает в подготовительный класс Православного духовного училища. В течение этого времени он изучил русский язык, что дало ему возможность в 1889 году поступить в само училище. Наряду с основательным изучением Библии, в училище, помимо общеобразовательных предметов, преподавались церковнославянский и греческий языки, а также церковное пение. Юный богослов окончил училище с отличием и был рекомендован для поступления в духовную семинарию.
В 1894 году Иосиф Джугашвили, блестяще сдав приёмные экзамены, поступает в православную духовную семинарию в г. Тифлисе (Тбилиси). Юность будущего диктатора была, прежде всего, отмечена увлечением поэзией. Он не только много читает, но и сам пишет неплохие стихи, которые публикуются в местной периодической печати. Одно из его стихотворений даже вошло в «Хрестоматию грузинской поэзии». Впрочем, вскоре им овладело другое, более сильное увлечение.
Как это ни парадоксально, но именно во время обучения Иосифа в духовной семинарии он приходит к выводу, что «Бога нет». Это «откровение» определило всю его последующую жизнь. При этом он не стал нигилистом: он лишь отверг Бога, о Котором ему рассказывали в семинарии, и расчистил в своей душе место для нового Бога. Возможно, уже тогда Иосиф смутно осознавал, что этим новым Богом, вернее, вочеловечением Его, станет он сам.
В Тифлисе Иосиф знакомится с ссыльными подпольщиками-марксистами и становится страстным приверженцем марксизма – учения, провозглашавшего «освобождение человека» своей высшей целью. Юному Сталину не терпится претворить это учение в ;жизнь. Он становится активным пропагандистом марксизма среди рабочих и возглавляет один из марксистских кружков. Конечно, его бурную деятельность на ниве марксизма было трудно совмещать с обучением его в духовной семинарии. В 1899 году, за год до окончания, Иосиф Джугашвили был исключён из семинарии за «непосещаемость».
Перебиваясь случайными заработками и репетиторством, Иосиф всё более посвящает себя революционной деятельности. Он организует демонстрации, забастовки и другие выступления рабочих не только в Тбилиси, но также в Баку, Батуми и других городах Закавказья. Кроме того, он пишет статьи для марксистской газеты. В 1902 году его арестовывают и ссылают в Сибирь, откуда он бежит. Вскоре он возвращается в родные места и с новой силой продолжает революционную борьбу.
После II съезда Российской социал-демократической партии (РСДРП), состоявшегося в 1903 году, Иосиф Джугашвили примыкает к сторонникам Ленина – «большевикам». Во время революции 1905-1907 годов он становится одним из основных большевистских «оперативников» на Кавказе. В его обязанности, помимо пропагандистской и организационной работы, также входит сбор средств для нужд революции. Здесь применяются различные методы, включая, вымогательство, похищение людей ради выкупа, а также ограбления банков. Этим же целям, в немалой степени, было подчинено создание военизированных подразделений партии – «боевых дружин».
После революции Джугашвили продолжает революционную карьеру. В 1912 году он становится членом руководящего органа РСДРП – ея Центрального комитета. В период между двумя революциями Джугашвили несколько раз подвергался аресту и высылке в Сибирь, но каждый раз сбегал и возвращался к привычной для него работе. В этот же период он принял фамилию «Сталин» (от слова «сталь»), которая стала его партийной кличкой и литературным псевдонимом. Не забывает Сталин и о марксистской теории, которую ему удалось к тому времени не только хорошенько усвоить, но и, с учётом революционной практики, двинуть вперёд. В 1913 году выходит его статья «Марксизм и национальный вопрос», в которой Сталин выступает в защиту принципа пролетарского интернационализма, против «национально-культурных автономий».
После Февральской революции 1917 года Сталин из очередной ссылки приезжает в Санкт-Петербург, переименованный к тому времени в Петроград. Сначала он выступил в поддержку Временного правительства, полагая, вслед за российским классиком марксизма Г. В. Плехановым, что страна прежде должна пройти через стадию полноценных буржуазно-демократических преобразований. Однако, после возвращения в Россию В. И. Ленина, Сталин изменил своё мнение и, вслед за Лениным, перековался из «социал-демократа» в «коммуниста». Сталин поддержал ленинскую идею превращения буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую, а империалистической войны – в войну гражданскую.
На VI съезде РСДРП, состоявшемся в августе 1917 года, Сталин выступил с отчётным докладом Центрального комитета. Так он впервые заменил главу партии – Ленина, который не смог присутствовать на съезде из-за угрозы ареста. В октябре того же года он активно выступил на стороне Ленина, призывавшего к вооружённому свержению Временного правительства и за передачу власти Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов (к тому времени эти Советы уже контролировались большевиками).
После победы Октябрьской большевистской революции Сталин вошёл в новое правительство – Совет народных комиссаров – в качестве комиссара (министра) по делам национальностей. Совместно с Лениным он инициирует один из первых декретов Советской власти – «Декларацию прав народов России», в которой, в числе прочего, провозглашается право любого народа России на самоопределение.
После разгона Учредительного собрания в 1918 году в России началась гражданская война. Фактическим руководителем новорождённого большевистского государства стал В. И. Ленин. Сталин же, как когда-то, в годы Первой русской революции, вновь стал одним из главных большевистских «оперативников», и его направляли на самые ответственные участки. Разница состояла лишь в том, что теперь ему принадлежала почти вся полнота власти в стране: над ним был только Ленин.
Первым крупным поручением для Сталина было обеспечение поставок хлеба с Северного Кавказа в промышленные районы России. Ставка Сталина находилась в г. Царицыне, со всех сторон обложенном белогвардейцами, так что ему пришлось взять на себя и военное руководство регионом. Здесь Сталину пришлось применять весьма жёсткие меры, которые, в конечном счёте, были оправданы «законами» военного времени (смущает лишь то обстоятельство, что новая власть была «законной» лишь с точки зрения большевиков). Как бы там ни было, к октябрю 1918 года белогвардейцы были отброшены от города, и поставки продовольствия с юга России были возобновлены.
И в остальное время Гражданской войны Сталин проявил себя как надёжный и инициативный воплотитель решений новой власти. Пожалуй, за исключением одного эпизода – польской кампании, – когда Сталин выступил против захвата Варшавы, на чём настаивали Ленин и Троцкий. Тогда, выбирая между пролетарским интернационализмом и патриотизмом, он склонился к последнему. В самом деле, победа социалистической революции «в отдельно взятой стране» уже достигнута. Так не лучше ли заняться укреплением власти в стране победившего социализма, чем гоняться за призраком мировой революции? Как говорится, «не сули журавля в небе…».
После Гражданской войны Сталин принимает участие в объединении территорий, на которых победила Советская власть, в единое государство. Он предлагает принять соседние советские республики в состав России на правах автономий. Однако его план «автономизации» был решительно отвергнут Лениным. Сталина обвинили в попытке восстановить Российскую империю вместе с ея пресловутыми «национальными окраинами». В результате новое государство – СССР – возникло в 1922 году как союз независимых и равноправных республик с правом отделения каждой республики и образования собственного государства.
В том же году Сталину было поручено заняться серьёзной организационной партийной работой – наведением порядка в расстановке и учёте партийных кадров. В этой связи была учреждена новая должность – «генерального секретаря» Центрального комитета Российской коммунистической партии (большевиков), на которую Сталин и был назначен. Так, под руководством Сталина, в России зарождался новый класс партийной номенклатуры.
Между тем, лидер большевистской революции и председатель правительства страны – В. И. Ленин – тяжело заболел. Сталину было поручено «следить» за лечением Ленина, благодаря чему он стал практически единственным посредником угасающего Вождя с внешним миром. При этом Сталин проявил излишнее «рвение», нахамив жене Ленина – Н. К. Крупской. Беспомощный Ленин потребовал от Сталина извинений, но так и не дождался их, будучи сражён очередным приступом болезни. Впрочем, Ленин успел продиктовать письмо, ставшее достоянием гласности, в котором он дал Сталину нелестную характеристику и выразил сомнение в способности его пользоваться необъятной властью в должности генсека.
После смерти Ленина в стане большевиков обострилась борьба за «наследие» Вождя. Конечно, Ленин призывал своих соратников к осторожности в отношении Сталина. Но более всего он опасался раскола в рядах партии. А предпосылки для такового были немалые, учитывая, прежде всего, непримиримое противостояние И. В. Сталина и Л. Д. Троцкого. Стремясь ослабить влияние Троцкого, Сталин умело маневрировал, блокируясь то с одними, то с другими представителями «ленинской гвардии». Параллельно он наращивал своё влияние, занимаясь «расстановкой кадров», находясь на посту генсека, который ему удалось сохранить за собой.
Не забывает Сталин и о теории. Он читает лекции в различных университетах, посвящённые ленинскому этапу в развитии марксизма (на основе этих лекций в скором времени была издана книга «Об основах ленинизма»).
Возникший в России «ленинизм» Сталин характеризует как «интернациональное явление», как «марксизм эпохи империализма и пролетарских революций». Он настаивает, что дальнейшее развитие марксизма состоит именно в революционном низвержении капитализма и установлении диктатуры пролетариата. Последнюю он считает «основным вопросом ленинизма», а советскую власть – государственной формой этой диктатуры. Интересам этой диктатуры пролетариата должно быть подчинено решение всех остальных вопросов, в том числе «национального» и «крестьянского». Партия, по мысли Сталина, возникает как высшая форма организации пролетариата, как «орудие» пролетарской диктатуры. Отсюда же вытекает необходимость борьбы с врагами ленинизма как в стране, так и во всём мире, а также борьбы с «чуждыми» элементами внутри партии.
Вырисовывалось весьма стройное, универсальное учение, представлявшее собой закономерное завершение философского материализма. Недостаёт в нём лишь одного последнего штриха – учения о Вожде как высшем воплощении, точнее, олицетворении присносущей, развивающейся Материи. Но это было уже, скорее, вопросом практики.
Всё шло как будто неплохо в стране победившего социализма. Отмечались значительные успехи в области «культурной революции», «индустриализации», «коллективизации». Уже не было необходимости ни доказывать правильность «линии партии», ни добивать «антипартийные» группировки. Но в один прекрасный день основным вопросом на повестке дня молодого советского государства фактически оказался вопрос о признании Сталина… Богом.
Для многих большевиков такой поворот событий оказался полной неожиданностью. Был слышен ропот: мол, как же так? Мы так не договаривались. Мы же хотели освободить Человека, в том числе, от религии, от «Боженьки». Ведь марксизм исходит из истинного существования Природы, из первичности в Ней Материи. Чтобы не было никаких поползновений на этот счёт, Ленин выдвинул идею «воинствующего материализма», т. е. непримиримого отношения ко всем проявлениям религии, в том числе, к религиозному культу. Между тем, российская коммунистическая партия уже давно переродилась в настоящую материалистическую Церковь. Как выразился один из Ея видных членов, «если партия для её побед и для осуществления её целей потребует белое считать чёрным, я это приму и сделаю своим убеждением».
Как большевики ни сопротивлялись, им, в конечном счёте, пришлось примириться с реальностью. Раз Партия так считает, пускай будет культ, – рассудили они. Они надеялись, что всё ограничится вознесением хвалы. Сначала нехотя, потом всё дружнее они присоединились к многоголосому хору славословия в честь нового Бога. И всё же они недооценивали всей масштабности зарождавшегося культа. Если истинный Бог просит о любви, то Идолу нужны жертвы. И последние не замедлили последовать. Сначала это мог быть просто перевод на другую работу или увольнение с работы. Потом «неверных» начали высылать из крупных городов, а некоторых даже сажать в тюрьмы. Большевики были согласны и на это и, опять же, полагали, что этим дело ограничится. Но всё шло к тому, чтобы новый культ проявился своей наиболее зловещей стороной – человеческими жертвоприношениями.
«Точечные» человеческие жертвоприношения начались уже давно. Прежде всего, в жертву приносились выдающиеся, влиятельные личности, которые, возможно, и были философскими материалистами и верили в идеалы коммунизма, но вера их была не до конца последовательна и не «возвышалась» до беззаветного поклонения новому, вочеловеченному Богу. Можно быть философским материалистом, марксистом, даже ленинцем. Но этого не достаточно. Настоящим материалистом можно стать только тогда, когда все теоретические споры и вся революционная практика сливаются для тебя в простоте религиозного культа. Иными словами, нельзя быть материалистом и не быть сталинистом. В общем, чтобы «спастись», достаточно было просто любить Сталина.
Как ни странно, одной из первых жертв нарождавшегося культа стал первоначальный претендент на звание материалистического Бога – В. И. Ленин. Он тоже оказался недостаточно последовательным. Хотя он был признанным Вождём, но он не допускал своего культа. Он выступал за общественную собственность на средства производства, но на деле вернул рыночные отношения в народное хозяйство. К тому же Ленин не был таким уж людоедом и уничтожал своих оппонентов не «на всякий случай», но лишь по необходимости. Всё это вкупе с пошатнувшимся здоровьем, не позволило ему довести дело философского материализма до естественного завершения, т. е. до безраздельного культа Вождя.
За Лениным последовали более мелкие фигуры – Троцкий, Фрунзе. Затем пришёл черёд деятелей культуры и искусства. Среди них были и верные приверженцы марксизма – такие, как Маяковский или Горький. Но их коммунистическая убеждённость, опять же, не «дотягивала» до полнокровной религиозной веры. Их влияние в стране было достаточно велико, так что пришлось от них избавиться – как говорится «от греха подальше».
Некоторые соратники Сталина за глаза называли Его «выдающейся посредственностью» и «Чингиз-ханом». И всё же было бы неверно представлять Его этаким варваром. Конечно, в нём не было той внутренней культуры и интеллигентности, которая ещё была присуща, скажем, Герцену, Плеханову и, отчасти, даже Ленину. Но не следует забывать, что чем далее развивался философский материализм, тем более упрощались его задачи. Чем более Материя персонифицировалась, тем ярче проявлялась Ея ущербность и бесчеловечность.
Сталин вполне «обогатил свою память богатствами, которое выработало человечество». Он много читал, и в его библиотеке сохранились сотни книг, испещрённых его пометками. Круг чтения его был довольно широк. Он включал в себя обильную справочную и общественно-политическую литературу, книги по истории, а также русскую и зарубежную классику. Его любимыми писателями были Ф. М. Достоевский и Э. Золя, а любимым “героем” – Иван Грозный. 500 страниц были дневной нормой Сталина.
Знал он толк и в музыке. Как-то раз по радио передавали Пятую симфонию Чайковского. Сталин звонит на радио, и происходит следующий разговор:
- Кто у вас там дирижирует симфонией Чайковского?
- Константин Иванов, товарищ Сталин.
- А вам не кажется, что Мравинский этой симфонией дирижирует лучше?
- Так точно, товарищ Сталин. Сейчас мы это дело исправим.
Запись прерывается, и после небольшой паузы вновь звучит симфония Чайковского, но уже в «правильном» исполнении.
Сталин покровительствовал Большому театру и не пропускал ни одной его постановки. Его симпатии распространялись исключительно на классическую музыку, и он терпеть не мог никакого «музыкального авангарда». Музыку последнего рода он, не без оснований, называл «формалистической», что, обычно, не обходилось без “оргвыводов» в отношении ея сочинителей. Впрочем, репрессии здесь были вполне щадящими, и до расстрела дело доходило крайне редко. По меткому выражению Й. Гебельса, музыкантам вполне достаточно было «время от времени грозить пальцем, чтобы вернуть их на почву реальности». А что касается любимчиков Сталина, как например, певца И. С. Козловского, пианиста Э. Г. Гилельса и дирижёра Е. А. Мравинского, то им позволялось просто-таки непозволительно много.
В 1934 году раздался роковой выстрел, оборвавший жизнь сталинского «питомца» – С. М. Кирова, популярность которого достигла угрожающих размеров, и который имел неосторожность выступить за проведение «публичных дискуссий» с Божеством. Ранее, на XVII съезде ВКП(б) некоторые делегаты попросили Кирова дать согласие на избрание его Генсеком. Киров отказался от этого предложения, но это его не спасло.
Убийство Кирова послужило поводом для перехода к массовым жертвоприношениям. Для дальнейшего развёртывания «сценария» надо было представить это убийство как дело рук «троцкистско-зиновьевского центра». Здесь у Сталина возникли «технические» трудности. Но он не унывал: подобно тому как на выборах «неважно, как проголосуют, а важно, как посчитают», так и здесь, «неважно, что было на самом деле, а важно, как допрашивают». И всё же ещё далеко не всем было очевидно, что Бога нет (вернее, что Бог – это Сталин), и ещё не для всех были очевидны «преимущества» материалистической религии. Можно даже сказать, что сталинские замыслы на первых порах подвергались «мягкому саботажу».
И всё-таки ему удалось настоять на своём. Для начала были расстреляны два видных представителя «ленинской гвардии» – Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев. Тогда по рядам прочих ленинцев даже пробежал вздох облегчения: все думали, что этого будет достаточно. Однако эта «подачка» лишь раздразнила аппетит кровожадного Молоха, и вскоре охота на «врагов» превратилось в разнузданную вакханалию. Повсюду обнаруживались всё новые «заговоры» и «подполья», а также антисоветские «агитаторы и пропагандисты». Расстреливали не только самих «врагов», но и их ближайших родственников, включая детей. Во избежание излишнего шума, арестованных перевозили по городу в машинах, на которых было написано «Хлеб», а о расстрелянных говорили, что им дали «10 лет без права переписки».
Сталин умело управлял процессом, натравливая одну группировку на другую, так что ему даже почти ничего делать не приходилось. Не только палачи, но и жертвы как будто поняли, что от них требуется. Каждая группа обвиняемых оговаривала последующую, так что получался какой-то бесконечный конвейер. Сталин, как ткачиха-многостаночница, обходил свои адские «станки» и то тут, то там подвязывал разорванные нитки. Собственно говоря, ему ничего не нужно было «обходить»: все необходимые списки приносили к нему в кабинет, и он лишь ставил «крестики» или знаки вопроса напротив нужных фамилий. Часто он приглашал товарищей из своего ближнего круга поучаствовать в этих “крестиках-ноликах”. Вот когда им вполне овладевало чувство безграничной власти и вседозволенности, столь же присущее «природным» богам, сколь чуждое для Бога истинного.
В отличие от его кумира Ивана Грозного, Сталин не любил посещать свои пыточные застенки: он предпочитал «священнодействовать» в тиши кабинета. Но, во избежание двусмысленности в этом вопросе, он отдал письменное распоряжение, разрешающее применение мер физического воздействия в отношении «явных» врагов народа. Всю грязную работу выполняли палачи. Здесь многое зависело от главного палача, и Сталин долго не мог остановиться на подходящей кандидатуре: Г. Г. Ягода был слишком «мягкотелым», Н. И. Ежов – слишком кровожадным. Наконец, в лице Л. П. Берии(1) Сталин обрёл «золотую середину». Не то, чтобы Сталин испугался масштабов своих злодеяний. Просто при Ежове маховик репрессий раскрутился с такой силой, что он мог выйти из-под контроля. Тогда «врагом народа» мог бы оказаться… сам Сталин.
О том, что это были именно жертвоприношения, свидетельствуют некоторые факты. Например, расстрельные разнарядки, спущенные из центра на места, зачастую перевыполнялись в несколько раз. Многие расстреливаемые перед смертью произносили имя Бога, в жертву Которому они приносились. Они выкрикивали: «Да здравствует Сталин!» Такие «откровения» оказывали деморализующее воздействие на расстрельные команды, что толкало палачей на различные ухищрения. Например, к месту расстрела приговорённых привозили в машинах-душегубках, так чтобы они к моменту расстрела были уже в полубессознательном состоянии.
И всё-таки у Сталина иногда проявлялись остатки человечности, хотя проявления эти были весьма своеобразны. Как-то раз ему принесли очередной список людей для «сортировки», в котором он увидел фамилию своего друга детства – Серго Кавтарадзе. Поразмыслив немного, он поставил напротив этой фамилии какую-то закорючку. «Исполнители» не смогли расшифровать этот знак, но на всякий случай подвергли Кавтарадзе пыткам и после инсценировки расстрела отправили в лагерь (туда же последовала и его жена). Но судьба друга не давала Сталину покоя. Через пару лет он вызвал Берию и спросил: «А где Кавтарадзе?» На следующий же день несчастный предстал пред ясные очи Вождя:
- Где же ты был всё это время?
- В лагере, Сосо.
- Нашёл время!
Сталин подошёл к своему другу, взял его под руку и внятно прошептал ему в ухо: «А ведь ты правда хотел убить меня!» И… отправил его послом в Румынию.
Показателен также в этом отношении «роман» Сталина с выдающимся лётчиком Валерием Чкаловым. Они перешли на «ты», говорили «за жизнь», играли на бильярде, причём проигравший должен был лезть на четвереньках под стол. Но когда Сталин узнал, что Чкалова избрали депутатом Верховного Совета СССР, он отправил этого «народного любимца» в полёт на неисправном самолёте — опять же, «от греха подальше».
Характерно то, что ни сам Сталин, ни его ближайшие подручные так и не были официально судимы, и против них не выдвигалось никаких официальных обвинений. Напротив, Сталин остаётся кумиром для значительной части российского населения, в то время как либеральные ценности никогда не пользовались популярностью в стране.
Как же так получилось, что в атеистическом государстве сложился полномасштабный религиозный культ?
Дело в том, что «Материя» – вовсе не такая безобидная субстанция, Какой Она может сначала показаться. Она по сути представляет Собой «исторически-ограниченный» Образ Божий и, как Таковой, Она столь же упорно и неотвратимо ищет личного воплощения. Ведь Материя – это не просто «телесность» Природы. Она развивается, по ходу своего развития порождая Человеческое Общество, у которого возникает «передовой отряд» – Партия, а у Партии возникает «передовой человек» – Вождь. Но, учитывая происхождение Последнего от присносущей Материи, это не просто Вождь. Это – Бог-Сын. Так, из «первоначальной туманности», Материя достраивается доверху и встаёт в полный рост. В лице Сталина Материя добивается Своего высшего выражения.
Конечно, титанические усилия Материи по Своему «вочеловечению» очень удачно легли на историческую отсталость России, прежде всего, на российские традиции самовластья. И всё же, ни один прежде бывший самодержец – ни «благочестивый» Иван Грозный, ни «либеральный» Пётр Великий, – не смогли произвести в стране такого полномасштабного потрясения, от которого Россия, равно как и всё человечество не может оправиться и по сей день. С другой стороны, этого не могло не случиться: приходит день, когда этот уже вполне ощутимый, но ещё весьма грубый и неотёсанный Образ Божий проявляется в полной мере.
Со времени откровения материалистического Бога, усилия руководства страны в основном были направлены на увековечение нового культа и на ублажение вновь обретённого Божества. Всякая иная деятельность считалась второстепенной и даже необязательной. Народное хозяйство, по сути, было разгромлено. Здесь варварски использовались дореволюционные мощности, а гигантские стройки, затеянные новоявленными жрецами, лишь осуществляли проекты, разработанные ещё при царе. Промышленность производила никому не нужную продукцию. Крестьянство было уничтожено «как класс», а сельхозпродукции, производимой колхозами, едва хватало лишь на то, чтобы кормить элиту и держать на грани выживания остальное население. Миллионы людей были физически уничтожены, другие были обречены на рабский труд.
Не оставил Он своим вниманием и армейское руководство. Многие маршалы, генералы и офицеры были принесены в жертву ненасытному Молоху. В результате проведённых «мероприятий» страна оказалась не подготовленной к войне, и нападение врага в 1941 году оказалось для нея неожиданным, даже «вероломным». Действующая российская армия была уничтожена в первые же дни, и война продолжалось до тех пор, пока враг не увяз в бескрайних просторах России, устланных телами ея несчастных защитников.
Сталин тяжело переживал свой «просчёт». Сразу же после начала войны он удалился в свою подмосковную резиденцию. Долгими часами он сидел, обхватив голову руками, приговаривая: «Просрали Россию!». Впрочем, будучи единоличным правителем страны, в глубине души он не мог не понимать, что «просрал» Россию именно он. Когда ему доложили, что к нему посетители, он не на шутку испугался: он был почти уверен, что приехали его арестовывать (и было за что!). Но нет. Навестившие его члены его ближайшего окружения просили его вернуться. Слава Богу, хотя бы здесь он не просчитался: все его, даже воображаемые соперники надёжно почивали в сырой земле.
Прежде всего, надо было собрать выживших военачальников, чтобы они, в свою очередь, собрали остатки армии, довооружили и до-укомлектовали её, а также выработали оптимальную стратегию – здесь Сталину, скрепя сердце, пришлось уступить инициативу Г. К. Жукову(2). Кроме того, он даже решился использовать поруганную им, но ещё не угасшую в народе традиционную христианскую религию: вновь открывались сохранившиеся храмы, и Сталин обращался к своим гражданам не иначе как «братья и сестры». В отличие от своих вождей, русский народ отходчив и незлопамятен: много ли ему надо? Он всем сердцем откликнулся на эти скупые и откровенно корыстные знаки внимания. И вновь миллионы людей шли на смерть с именем Сталина на устах, возобновляя поток жертв, приносимых лукавому Богу философского материализма.
После войны Сталин попытался продолжить привычную работу по увековечения Своего культа. Возобновились усиленные поиски врагов или «соперников». Они чудились Ему везде – среди партийной номенклатуры, военачальников, врачей, писателей, музыкантов. Но время изменилось, и теперь оно работало против Него. Революция, Которая вознесла Его к вершине светской и духовной власти, осталась далеко позади. Война принесла народу неисчислимые бедствия. Но, именно благодаря войне, российский народ увидел Европу, что не могло не породить у него массу вопросов и сомнений в отношении своей собственной страны. Возрастные и старческие изменения приводили к обострению и или даже искажению личностных черт Сталина. Он становился ещё более недоверчивым и подозрительным. Физическое здоровье Сталина также ухудшилось: у него развилась артериальная гипертония и другие болезни. Но он опасался врачей и не получал систематического лечения. Как и всякий безраздельный Правитель, Он полагал, что будет жить вечно(3).
Всё это вкупе с продолжительным пребыванием его у власти приводило к тому, что Сталин уже не владел ситуацией или воспринимал её всё более неадекватно. Некоторые говорят о «маниакальности» Сталина. Но это не совсем так: все его мысли и действия подчинялись единой логике, исходящей из идеи первичности Материи, которую Он олицетворял, и которая толкала его и на внутреннюю тиранию, и на внешнюю экспансию. Поэтому он не чувствовал своего возраста: он был преисполнен новыми грандиозными планами. Он хотел основательно обновить руководство страны и, развивая военный успех, распространить коммунизм на весь мир.
«От великого до смешного один шаг». И в случае со Сталиным всё закончилось довольно банально. В один прекрасный день Он «попёр» против Своего ближайшего окружения, с которым он был связан многолетней круговой порукой. Поводом к уже агонизирующей попытке Сталина утвердить свою власть стало то, что он заподозрил в тайном стремлении к власти одного из своих верных клевретов – В. М. Молотова, – который часто замещал Сталина при решении текущих вопросов. Кроме того, Сталин задумал «убрать» своего коварного земляка – Л. П. Берию. Налицо были признаки того, что Сталин затевает новую широкомасштабную чистку правящей элиты. Члены Его ближнего круга почуяли недоброе, и на этот раз судьба дряхлеющего Божества была решена. Вскоре Сталина нашли мёртвым на Его подмосковной даче. В крови у него был обнаружен необычно высокий лейкоцитоз. Но, поскольку у него была гипертония, то смерть от инсульта посчитали более правдоподобным исходом, что и было засвидетельствовано в официальном медицинском заключении. Смерть Сталина была констатирована 5 марта 1953 года.
Но даже после Его смерти Его почитатели поспешили принести Ему свои прощальные жертвы, погибнув в давке на Трубной площади.
Итак, свершилось: Материя проявилась «в полный рост», приняв облик человеческой Личности. Да, Сталинизм – это тоже попытка осуществить Царствие Божие на земле, хотя и ещё не зрелая, преждевременная, или, точнее, предвосхищающая попытка. Но это далеко не первая, и, наверное, не последняя попытка в истории. По масштабности её, пожалуй, можно сравнить лишь с Французской революцией, или Германским нацизмом. Такие попытки на какое-то время ввергают мир в ненормальное, нездоровое, экзальтированное состояние. Но именно так заявляет о Себе лежащая в основе бытия божественная Личность.
Указанные потрясения не проходят без последствий, в том числе положительных. Они учат нас продвигать идеалы разума и просвещения, прислушиваться к зову «земли и крови», помогать неимущим. Но беда, когда таким идеалам начинают молиться. Остаётся лишь надеяться, что откровение Бога как Материи не является последним, и нас ожидают более светлые и радостные откровения, приближающие нас к Прообразу.
______________________________________________________
1 Этот товарищ любил «хорошенько набить морду» своей жертве прежде чем «отправить её к праотцам». 2 Впоследствии Сталин обвинит Жукова в «приписывании себе решающей роли в выполнении всех основных боевых операций во время войны». 3 Впрочем, в истории встречались и другие крайности: Гитлер, например, полагал, что он серьёзно болен и скоро умрёт.