Шопенгауэр: глашатай Мировой Души

Этого философа, наряду с Гегелем и Марксом, можно считать основоположником одного трёх основных направлений философии Нового времени. На его долю выпал так называемый «иррационализм». В отличие «идеализма», полагающего в основу Мироздания «Разум», и от «материализма», признающего первичность «Плоти», философский иррационализм исходит из промежуточного, «непознаваемого» Начала Всего Сущего, издревле известного как «Мировая Душа».

Артур Шопенгауэр родился в 1788 году в «вольном» городе Данциге (ныне Гданьск, Польша), входившем тогда в Польско-Литовское Содружество, в немецкой семье с голландскими корнями. Отец его был преуспевающим предпринимателем, при этом человеком культурным и образованным, поклонником Вольтера. Мать его была дочь министра и немного писательница.

В 1793 году, после захвата Данцига Пруссией, семья переехала в Гамбург. Затем Артура на некоторое время оставляют во Франции, а позже – в Англии, где он учится в различных пансионах. В 1805 году 17-летний Артур возвращается в Гамбург, где работает в конторе своего отца. В том же году его отец гибнет при невыясненных обстоятельствах, так что на Артура сваливается всё бремя ведения бизнеса.

Но юношей овладевает неодолимая тяга к знаниям. Он разрывается между долгом перед семьёй и необходимостью следовать зову Истины. Параллельно с управлением компанией он усиленно занимается самообразованием. Но вскоре он всё-таки продаёт бизнес, переезжает в Веймар – столицу Великого герцогства Саксен-Веймар, – где в то время живёт его мать, и готовится к поступлению в университет.

В 1809 году Артур поступает в Гёттингенский университет, который тогда находился в Королевстве Вестфалия, – сначала на медицинский факультет, а затем он переходит на философский. Но и этого ему показалось недостаточно. В 1811 году он переводится в Берлинский университет, расположенный в столице соседнего королевства – Пруссии. Там, в числе прочих, он слушает лекции знаменитого философа И. Г. Фихте, который пытался обожествить Субъект в противовес Субстанции. Там же в то время преподавал основоположник «либеральной теологии»  Ф. Д. Э. Шлейермахер, которой, в духе романтизма, определял религию как «интерес и вкус к бесконечности».

В 1813 году Берлин наводняют остатки наполеоновской армии, потерпевшей поражение в России. Шопенгауэр ищет более спокойного местопребывания. Он возвращается в Саксен-Веймар и поселяется в предместье Йены, где пишет свою диссертацию, посвящённую вопросам философии. В своей работе 25-летний философ позиционирует себя как последователь Канта. В то же время, отталкиваясь от Канта, он формулирует основные положения своего собственного философского учения.

Шопенгауэр преодолевает кантовский скептицизм путём переосмысления как Субъекта, так и «Вещи-в-Себе». Оба у него фактически образуют ещё один, «недостающий» Атрибут спинозовской Субстанции, Который становится Ея Natura Naturans. Полученное Первоначало, в отличие от Разума или Тела, есть собственно Жизнь, Которая в античности изображалась в виде «Мировой Души», а в философии Нового времени обычно определялась как «Мировая Воля». В отличие от Шеллинга, Шопенгауэр не отшатнулся от своего открытия и не вернулся к христианскому Богу. Напротив, он жадно ухватился за это «скользкое» Первоначало и определил Его более ёмко и, в то же время, более однозначно, как «Воля-к-Жизни».

Выдвижение Воли в качестве Начала Всего Сущего было поистине велением времени. Интересно, что Шопенгауэр начинает с того, к чему некоторые его старшие современники шли мучительно и долго. Фихте почти всю свою жизнь потратил на воздвижение своего «Абсолютного Субъекта», Который лишь в конечном счёте переродился у него в «разумную и животворящую Волю». Шеллинг же побывал и материалистом, и идеалистом, пытался объединить «Субъект» и «Объект», и даже выдвинул идею «Абсолюта», Который, по сути, оказался всё той же «Абсолютной Волей».

С 1814 по 1818 год Шопенгауэр живёт в столице Королевства Саксонии – Дрездене, где пишет книгу своей жизни – «Мир как Воля и Представление», в которой он развивает идеи, изложенные в его диссертации. Итак, Истинно Сущим Шопенгауэр полагает Волю-к-Жизни, Которая есть не Разум, и не Тело, а некое всеобщее неодолимое и безотчётное Стремление, или Желание. В силу ограниченных возможностей человеческого восприятия, Мировая Воля представляется Человеку как «Природа», Которая есть не что иное, как опредмеченная Воля, Ея Отображение, Ея Откровение.

Шопенгауэр отвергал Гегеля и считал его шарлатаном. Он утверждал, что Мировая Воля не имеет ни смысла, ни цели. Тем не менее, он не мог избежать гегелевского влияния: он полагал свою Волю развивающейся и даже признавал противоречие как источник Ея развития. По его словам, Она пребывает в «раздоре» с Самой Собой и настолько же утверждает Себя, настолько и отрицает. Для Шопенгауэра, развитие Мировой Воли – это достижение всё большей степени Ея самопознания. Соответственно, развитие, наблюдаемое в Природе, для него было ничем иным, как проявлением развития Мировой Воли. В этой связи, он различает 4 ступени опредмечивания Мировой Воли: стихийныя силы Природы (1), растительный мир (2), животный мир (3), и Человек (4). Однако высшим проявлением Воли, согласно Шопенгауэру, являются «платоновские идеи», т. е. понятия вещей[1].

Признавая первичность Мировой Воли (Души), Шопенгауэр неизбежно сталкивается с определёнными трудностями. С одной стороны, он вынужден признать наличие жизни в неживой Природе. С другой стороны, он не может убедительно объяснить появление разумности, которая при таком рассмотрении вещей выступает как некий «излишек». У Гегеля не возникало трудностей с происхождением Разума – Он у него существует изначально. Марксу Разум приходилось «выводить» из Материи. Душа же занимает срединное положение между Телом и Разумом. Последний лишь чуть возвышается над Нею, Сама же Она охватывает как Тело, так и Разум.  

Строго говоря, для Мировой Воли разумность вообще не нужна: Она вполне довольствуется «животностью». Поэтому, с одной стороны, Человек выступает как высшее проявление Воли, как Разумная Воля. С другой стороны, чем разумнее, чем развитей Человек, тем более он чувствует свою уязвимость и «ненужность», тем острее он чувствует абсурдность всего происходящего в этом мире, где властвует неразумная, необузданная Воля.

Жизнь человеческая, с точки зрения Мировой Воли, представляет собой чреду исполнимых и неисполнимых желаний, которые могут быть как осознанными, так и неосознанными. Исполненное желание через некоторое порождает новую жажду, а неисполненное или неисполнимое (или неосознанное) желание ложится на человека тяжким бременем. Но если даже Человеку удаётся исполнить все свои желания, то тогда им овладевает скука от пресыщения. Впрочем, какой бы ни была жизнь Человека, она в любом случае, представляет собой трагедию, ибо она всегда заканчивается смертью. В общем, Шопенгауэр приходит к выводу, что жизнь Человека, в основе своей, есть страдание. Таким образом, Шопенгауэр, хотя и не вернулся в лоно христианства, зато он решительно двинулся в сторону буддизма.

Какой же выход Шопенгауэр предлагает из ситуации, в которую он поместил Человека? Здесь, похоже, он идёт на попятную. Шопенгауэр выступает против того, чтобы дать волю Воле, тем более против того, чтобы взрастить Её до «Воли-к-власти». Напротив, опять же в духе буддизма, он в качестве решения предлагает подавление своей индивидуальности, т. е. своего рода «нирвану». Прежде всего, это «отказ от желаний», иными словами, аскетизм. В этом же русле может быть полезным «сострадание» – отождествление своей страждущей воли и таковой других людей и животных, что приводит к известному «самоотречению».

Есть и другие способы отдохновения от ненасытности Воли. Например, наука. Здесь Человек выступает как Учёный: Он отвлекается от Своих желаний и отождествляет Себя с Субъектом научного познания. Он здесь восходит от вещей к их понятиям. Более того, Он может целиком погрузиться в сферу чистых понятий, как в виде фундаментальной науки, так и идеалистической философиии. Чистые идеи, хотя также представляют собой овеществлённую Волю, но являются высшим, утончённым Ея проявлением. Так что увлечение ими делает Человека как бы свободным от желаний, незаинтересованным наблюдателем.

Ещё один путь избавления связан с восприятием произведений искусства и вообще с восприятием чего-либо прекрасного. В этом случае, человек, опять выступает в качестве бескорыстного созерцателя, если, конечно, предмет его восприятия не связан с возбуждением каких бы то ни было плотских желаний. По сути, это постижение тех же самых «идей», но только в образах. Высшим видом искусства Шопенгауэр считал музыку. По его мнению, она, в отличие от других искусств, выражает не идею, а непосредственно саму Мировую Волю. Причём находясь под воздействием музыки, слушатель остаётся незаинтересованным созерцателем: получая представление о Воле «из первых рук», он, тем не менее, не попадает под воздействие собственно Воли. Поэтому Шопенгауэр считал Музыку наиболее полным, хотя и образным, изложением своей философии.

Но как бы Человек ни старался уйти из-под влияния Воли, жизнь его всегда является трагедией, ибо она всегда заканчивается смертью. Впрочем, всё не так безнадёжно. Хотя Человек смертен, однако Воля бессмертна. Можно сказать, что Человек бессмертен в своей воле: это всегда «Я», Которое всегда чего-то хочет. По сути, это и есть признание бессмертия Души, но, конечно же, Души не индивидуальной, а всё той же Мировой Души, вочеловеченной в различных индивидах. Такое толкования бессмертия Души Шопенгауэр называл «палингенезией».

В 1818 году Шопенгауэр уезжает в Италию. Там он знакомится с памятниками истории и культуры, читает итальянских поэтов, посещает оперу. После Дрездена с его знаменитыми художественными собраниями саксонских курфюрстов, Италия его поразила, прежде всего, богатством античного наследия. Конечно, Шопенгауэр был хорошо знаком с античными авторами, но здесь он увидел воочию остатки того, что служило им источником вдохновения.

Его книга «Мир как Воля и Представление» была издана в 1819 году. Однако она расходилась плохо, и ввергла Шопенгауэра в значительные расходы.

С 1820 года Шопенгауэр начинает преподавать в Берлинском университете. Однако лекции его не пользовались популярностью: в соседней аудитории вещал Гегель, так что все почти поголовно были помешаны на его диалектике, и никому не было дело до какой-то непонятной «Воли». Как уже было сказано выше, Шопенгауэр тоже не мог избежать влияния Гегеля, хотя и не хотел в этом признаться: ведь его «Воля» фактически развивается по тем же законам, которые открыл Гегель. Просто у Гегеля этот Закон был представлен, так сказать, в чистом виде.

В 1833 году Шопенгауэр уезжает из Берлина, спасаясь от эпидемии холеры. В конечном счёте, он осел во Франкфурте-на-Майне, где он практически безвыездно жил  в течение последних 27 лет своей жизни. Он вёл размеренный образ жизни: играл на флейте, выгуливал своих собак, обедал в ресторане, узнавал политическия новости из «The London Times», а по вечерам посещал театры. Основное своё время он посвящал чтению книг, всё более увлекаясь древнеиндийской культурой: в конечном счёте, его настольной книгой стали «Упанишады» в латинском переводе. За это время он пишет несколько небольших работ, которыя поясняли и развивали отдельные положения его философского (и по сути религиозного) учения. Тогда же выходит 2-е издание его книги «Мир как воля и представление», которое дополняется 2-м томом, содержащим разъяснения и комментарии к 1-му тому.

В 1851 году издаётся его произведение «Парерга и Паралипомена» (включения и изъятия), которое имело подзаголовок «Отдельные, но систематически распределенные мысли о разного рода предметах». Здесь Шопенгауэр уже как будто не был озабочен развитием своего учения или даже просто изложением оного.

В «Парергах» содержались афористичные, часто парадоксальные рассуждения о человеческой жизни. Можно сказать, что философия здесь излагается в форме, более пригодной для потребления в литературных салонах, чем среди академической общественности. И это в немалой степени способствовало росту известности Шопенгауэра. Но, как ни странно, именно такой стиль оказался вполне подходящим для изложения философии Воли-к-Жизни. Недаром он вскоре будет перенят преемником Шопенгауэра – Ф. Ницше.

В 1859 году, ободренный возросшим интересом к своим трудам, Шопенгауэр осуществляет последнее, 3-е издание своей основополагающей книги – «Мир как воля и представление». В предисловии к нему философ прозорливо отмечал: «Если я наконец добился успеха и получил удовлетворение в конце своей жизни, глядя на начало влияния моих идей, то только от надежды на то, что влияние это будет увеличиваться тем дольше, чем оно запоздало в начале».

Шопенгауэр скончался в 1860 году, дожив до 72-х лет. Своё имущество он завещал прусским военнослужащим, пострадавшим при подавлении ими революции 1848 года. В этом последнем акте своей индивидуальной воли он указал направление, в котором будет воплощаться пробуждённая и обожествлённая им Мировая Воля-к-Жизни.

Итак, Шопенгауэру удалось не только выявить недостающий Атрибут спинозовской Субстанции, но и поместить Его в Её основание. Ранее Мировую Душу уже нащупывали Фихте и Шеллинг, но они испугались своего открытия и не решились довести дело до конца[2].  Лишь Шопенгауэр не испугался и стал предметно изучать Её. Но, в конечном счёте, он тоже даёт задний ход: он призывает человечество к аскетизму и предпочитает общаться с Мировой Душой через Музыку.

________________________________________________________

1 Шопенгауэр не может избежать влияния Гегеля и фактически признаёт, что «всё действительное разумно». Однако за разумностью мира у него скрывается всё та же изначальная Воля.                                                                                                                                  2 У Фихте изначальная животворящая Воля была ещё вполне «разумной» и «нравственной», Шеллинг же, от греха подальше, вернулся к традиционному христианству.

Ницше: возмутитель Мировой Души

Фридрих Ницше родился в 1844 году в семье сельского пастора недалеко от города Лейпцига (тогда это была провинция Саксония Прусского королевства).

В раннем детстве Фриц пережил двойную трагедию: в 1849 году после года безумий и изнурительных страданий умирает его отец, а годом позже – младший брат. После этого семья переезжает в Наумбург, где Фриц посещает подготовительную школу, а затем гимназию. Он проявляет склонность к поэзии, а также учится играть на фортепиано.

В 1858 году Фрица принимают в престижную школу «Пфорта», где некогда также учился И. Г. Фихте. Там он начинает вести личный дневник и много читает. К этому периоду относится знакомство его с античной литературой. Среди любимых им современных ему авторов – Шиллер, Байрон и Гёльдерлин. Фриц сам пишет стихи, сочиняет музыку и даже мечтает стать музыкантом. Вместе с друзьями он основывает Музыкально-литературный союз «Германия». Тогда же появляются его первые статьи: «Судьба и история», «Свобода воли и судьба», «О христианстве». Примерно в это же время Фридриха начинают мучить регулярные головные боли, что оказалось началом тяжёлой и прогрессирующей болезни.

В 1864 году Ницше оканчивает школу и поступает в Боннский университет на факультеты теологии и филологии. Однако, не прошло и полгода, как Ницше переезжает в Лейпциг, где учится на филологическом факультете тамошнего университета. Такое «метание» Ницше связывают с отречением его от христианской веры, в которой он был воспитан. Считается также, что это его отречение произошло во многом вследствие прочтения им книги Давида Штрауса «Жизнь Иисуса». Впрочем, и сам он ранее писал, что «историческая наука показала несостоятельность основ христианского вероучения».

Какие же надо иметь наивные (а лучше сказать, примитивные) представления о Боге, чтобы «соблазниться о Нём» под влиянием каких бы то ни было исследований, будь они хоть трижды «научными»! Как Ницше ни дистанцировался от «толпы», сам он стал лёгкой добычей научной пропаганды. Подобным же образом в ХХ веке атеисты использовали в своих целях полёт Человека в космос – дескать «летали и не видели». Впрочем, вера в Природу, подкупая своей очевидностью, является закономерной ступенью абсолютного познания.

Во время его обучения в университете Ницше знакомится с философским учением А. Шопенгауэра и становится его страстным приверженцем. Примерно в это же время состоялось знакомство Ницше с композитором Р. Вагнером, также поклонником Шопенгауэра.

При этом Ницше продолжает заниматься музыкой, где одним из его кумиров становится Р. Шуман. Постепенно Ницше отходит от занятий собственно филологией, и всё более посвящает себя философии.

Работа, которую он представил при окончании Лейпцигского университета, называлась «De fontibus Diogenus Laerti» (Об источниках Диогена Лаэртского).

В 1869, в возрасте 24 лет, Ницше становится преподавателем филологии и древнегреческого языка в Базельском университете (Швейцария).

В 1872 году выходит первая книга Ницше – «Рождение трагедии из духа музыки». В ней проводится мысль о том, что в основе мира лежит некая безудержная первобытная Сила, «Мощь Жизни», олицетворяемая древнегреческим богом Дионисом. Человек же начинается с того, что он, пытаясь спастись от этого безудержного буйства, сочиняет себе сказку – внешний, гармоничный мир. Так возникает второе начало мира, олицетворяемое Аполлоном. Первое, «естественное» начало Ницше сравнивает с опьянением, второе же, «искусственное» начало – со сном. «Истинный человек» у Ницше выступает как «бородатый сатир, ликующий перед ликом Диониса».

Из этих двух начал, по мнению Ницше, возникает два вида искусств: пластические искусства отображают аполлоновское Начало, а непластические (прежде всего, музыка), наиболее верно отображают дионисийское Начало.

В Древней Греции, как считает Ницше, было достигнуто равновесие этих двух Начал, что, в частности, выразилось в появлении жанра греческой трагедии. Но со времени Сократа, это равновесие было нарушено, и, по выражению Ницше, началась эра «противоестественности и позора». Всемирная история пошла вслед за этим греком по пути теоретического и гносеологического оптимизма, сделав главным, если не единственным, предназначением человека стремление к познанию. Разум разрушил прекрасный греческий миф, безумие вдохновения. Появилась вера в то, что мышление способно проникнуть в глубочайшие бездны бытия и не только познать, но даже «улучшить» последнее.

Тем не менее, Ницше верит в возможность возрождения в европейской культуре загнанного в подполье дионисийского Начала. Он уверен, что единство Последнего с «просветляющим» аполлоновским  Началом прекрасно достигается в германской мифологии, особенно в сопровождении музыки его друга и единомышленника – Вагнера.

Книга вызвала скандал в тогдашнем гуманитарном сообществе. Ницше называли «позором Пфорты». Один из критиков писал, что в свете претензий Ницше на пророческий стиль, а также массу исторических преувеличений и неточностей, содержащихся в его книге, ему бы лучше «собирать у своих колен тигров и пантер, а не юношество Германии».

По своей сути, идеи Ницше восходят к философским представлениям о Мировой Душе – «срединному», животворящему Началу Природы, Которое бессознательно связывает Её во всеобщий организм. Эта «психическая» Реальность выступает здесь как подлинная и единственная сущность мира. Она мыслится как живое Существо, обладающее стремлениями, представлениями и чувствами. Незадолго до Ницше учение о Мировой Душе подробно разрабатывалось в философии Ф. В. Й. Шеллинга. Безотчётно действующая Мировая Душа, будучи самостоятельной сущностью Природы, не нуждается в каком-либо разумном Начале. Вернее, Разум здесь, конечно, предполагается, но только как нечто «излишнее» или всецело поглощаемое Душой. Поэтому Своё высшее выражение Мировая Душа находит не в философии, и не в религии, а в искусстве.

Кроме того, признание первичности Души в Природе означает апологию своеволия, произвола и, в конечном счёте, «животности» в Человеке. «Мировая Душа», или «Жизнь» – это уже бестелесная, но ещё неразумная субстанция. Между тем, жизнь – это необходимое, но недостаточное условие полноценного существования Человека, да и всего мироздания. Ведь венчает Жизнь именно Разум, поэтому Его-то, по всей видимости, и следует определить как главное достоинство Человека. «Животность», конечно же, присутствует в Человеке, она никуда не девается. Но Человеку вряд ли стоит упорствовать в своей «животности», тем более бравировать ею, «чтоб из скотов скотиной быть»(1).  Задача для Него, скорее, состоит в том, чтобы сохранить и преумножить свою разумность. В этом смысле, учение Ницше выступает как спонтанный протест животной Души на необходимость стать Человеком. Конечно, Ницше много сделал для того, чтобы самому стать Человеком – он уже побывал и «верблюдом», и «львом», и «ребёнком»(2). И всё же этого оказалось недостаточно.

В 1873 году, в 29-летнем возрасте, Ницше прекратил заниматься музыкальной композицией – после того, как подвергся критике за свои сочинения со стороны пианиста Г. фон Бюлова и своего друга Р. Вагнера. Кстати, дружба с последним прекратилась в 1878 году, после того как Ницше увлёкся идеями французского Просвещения и понял, что, кроме германской нации, существуют и другие, не менее яркие в плане проявления Жизненной Силы.

In 1879, в возрасте 34 лет, Ницше оставляет преподавание и начинает свои скитания по Европе, проводя зимы чаще всего во Франции, а летние месяцы – в Швейцарии. В этот период он пишет свои самые «знаковые» произведения, в том числе, «Так говорил Заратустра». Он сосредоточивается на критике «иудео-христианской цивилизации». Он констатирует «смерть Бога» и слагает миф о грядущем «Сверхчеловеке».

Миф о «сверхчеловеке» – это мечта о некоем братстве творческих, близких по духу людей, о «творческой аристократии», которая часто вынуждена склоняться перед посредственностями и подчиняться их законам. Это тоска о «роскошном, похотливо блуждающем в поисках добычи и победы хищном звере», воинствующем защитнике и спасителе всех неординарных людей, который придёт, восстановит «справедливость» и расправится со всей этой зарвавшейся чернью. Сверхчеловек – венец эволюции, и Он должен заменить умершего Бога.  По сути, Ницше отводит своему «Сверхчеловеку» роль библейского Мессии. Неслучайно Г. В. Плеханов называл Ницше «взбесившимся интеллигентом».

Кстати, нельзя не упомянуть о «русском следе» в судьбе Ницше. В 1882 году, когда Ницше был в Риме, он встретил единственную женщину, которой он сделал предложение. Это была некая Луиза Густавовна Саломе – дочь русского генерала, рождённая в Санкт-Петербурге. Когда она познакомилась с Ницше, ей был 21 год, и она училась в Цюрихском университете. Луиза отвергла его предложение, хотя и довольно долгое время сохраняла с ним приятельские отношения.

Вообще, надо сказать, что Ницше, в отличие от некоторых его «последователей», вовсе не был склонен к национализму. Напротив, он не упускал случая, чтобы подчеркнуть своё польское происхождение. Более того, он считал, что немцы нуждаются в сближении с Россией, и что история затребует «новую общую программу» немецкой и славянской рас.

В последних произведениях Ницше всё чаще проводится мысль о необходимости общественного переустройства. И здесь его идеи почти смыкаются с учением о классовом строении человеческого общества и даже классовой борьбе. Однако ход мыслей Ницше – совсем иной. Конечно, люди не равны. И, по идее, чем развитей человек, тем больше должно быть ему позволено, тем более высокое общественное положение он должен занимать. Поэтому, – заключает Ницше, – наиболее «естественным» и полезным для культуры является рабовладельческий строй, где правят «достойные».

В 1889 году у Ницше случилось помутнение рассудка. Почти до самой своей смерти, последовавшей в 1900 году, он находился у себя дома в Наумбурге под присмотром своей матери, а затем сестры.

В 1906 году, под редакцией сестры Фридриха Ницше, была издана книга «Воля к власти», составленная из ранее неопубликованных произведений философа. Понятие «Воля-к-власти» появляется уже в ранних работах Ницше: оно проходит «красной нитью» почти через все его произведения и преподносится как истинное Начало всего сущего. Любое познание, в том числе стремление к познанию Истины, справедливость, добродетель, свобода, мир, покорность, терпимость, равенство, совесть, вера, чувство долга, любовь, идеалы всякого рода  – всё это лишь «замаскированные виды Воли-к-власти». Волю эту следует всячески вскармливать и лелеять, ибо всякое подавление Её приводит к нигилизму, к затуханию жизни и упадку культуры.    

Конечно, учение Ницше – это, прежде всего, крик одинокой и неприкаянной Души. Это сказка, которая не претендует на то, чтобы стать былью. И всё же его учение далеко не безобидно. Этот философ выступил ревностным поборником Мировой Души – одной из Составляющих триединой Природы. То, что некогда нащупали Фихте и Шеллинг, а продолжил Шопенгауэр, получило в произведениях Ницше теоретическое завершение. Если Шопенгауэр пробудил Мировую Душу от многовековой спячки, то Ницше подстегнул Её к воплощению. Осознав Себя в Новое время как «Воля», Она затем конкретизировалась как «Воля-к-Жизни» и, наконец, уже не довольствуясь одним лишь осознанием Себя, решительно предстала как «Воля-к-Власти».

Предполагается, что Душа Природы занимает промежуточное положение между Телом и Разумом. Ея загадочность и неопределённость, Ея склонность к искусству всегда привлекла романтиков всех мастей. И всё же, несмотря на Ея притягательность, не следовало бы Ей поддаваться(3). Романтический покров спадает, и Мировая Душа предстаёт во всём Своём убожестве – как источник своеволия и торжество животности. Такое «пробуждение» не остаётся без последствий. Как и в случае с Разумом (философский идеализм) и Телом (философский материализм) Природы, пробуждение Ея Души (философия жизни) также сопряжено с возникновением массового религиозного культа, обожествлением отдельной человеческой личности, с вознесением славословий и принесением жертв. Гитлер стал вочеловечением Мировой Души, и в этом была немалая «заслуга» Ницше. Не случайно, немецкие солдаты носили в своих вещмешках его «Заратустру».

______________________________________________

1 См. Гёте И.В. Фауст.                                                                                                                          2 Здесь речь идёт о трёх «превращениях духа» (см. Ницше Ф. Так говорил Заратустра).                                                                                                                                            3 Недаром в народе говорят: «Душе только поддайся, так она самого ч—а съест».

 

 

Гитлер: исчадие Мировой Души

Философы-иррационалисты разбередили Душу Природы, Которая открылась им как «Мировая Воля», и Которая стала искать Своего Воплощения.

Адольф Гитлер родился в 1889 году в Австро-Венгерской империи, в небольшом городке близ границы с Германской империей. Отец его по профессии был таможенный чиновник, а по происхождению – незаконнорожденный сын простой крестьянки. Кто был его отец, т. е. дед Адольфа по отцу, доподлинно неизвестно. Это мог быть его отчим – Гидлер, брат отчима и дед матери – Гютлер, имевшие чешские корни, и даже сын еврейского банкира Франкенберга. Мать Адольфа также была из крестьян и двоюродной племянницей его отца. Впрочем, не всё в происхождении Гитлера было так низко или темно. Среди его родственников – австрийский историк Рудольф Коппенштайнер, а также поэт, драматург и философ Роберт Гамерлинг – автор трактата  «Атомистика воли».

Адольф был крещён в католической вере. Он был четвёртым ребёнком в семье: его старшие братья и сестра умерли в младенчестве. Семья часто переезжала  из города в город, что было связано с продвижением отца по службе. Но вскоре отец, по состоянию здоровья, досрочно вышел на пенсию, купил дом и занялся сельским хозяйством.

В 1885 году, в возрасте 6 лет, Адольф пошёл школу. Поначалу он учится хорошо. Некоторое время он посещает школу при Бенедиктинском монастыре, где поёт в церковном хоре и помогает священнику во время богослужения. Он уже думает: не стать ли ему самому священнослужителем? Тогда же его поразил странный орнамент, украшавший собор, где проходила служба: это была свастика. Кроме того, Адольф с детства много читал. Он отличался богатым воображением и пытался излить таковое в своих карандашных и акварельных рисунках. Между тем, в семье его не всё идёт гладко. Не выдержав мелочных придирок отца, уходит из дому его взрослеющий единокровный брат. В 1900 году умирает его любимый 6-летний родной младший брат.

Смерть брата потрясла 11-летнего Адольфа. В его ещё детской, но вполне сложившейся картине мира образовалась зияющая брешь. «Если Бог есть, – рассуждал Адольф, – то как Он мог допустить, что он умер?» Из добродушного и общительного ребёнка он превращается в недоверчивого, нелюдимого и непокорного отрока. Всё больше времени он проводит за рисованием и мечтает поступить в классическую гимназию. Но отец упорно стремился дать сыну «реальную» профессию, и в том же году Адольф поступает в «реальную школу» в городе Линце.

Большой город не смутил юного Адольфа своими соблазнами –  самодисциплина и тяга к самообразованию надёжно оберегали его от дурных влияний. Он записывается сразу в три библиотеки, и его «дневной нормой» становится какая-нибудь книга. Среди его любимых авторов – Гёте, Шиллер, Данте и Шекспир. Интересовали его и книги по истории, в том числе Тацита и Моммзена. Уже тогда Линц был городом богатых музыкальных традиций. Там был театр, где ещё в 1862 году ставился вагнеровский «Тангейзер», а до 1868 года в городе жил и работал выдающийся композитор Антон Брукнер. Конечно же, Адольф не мог пройти мимо этих проявлений человеческого духа: тогда же началось его увлечение музыкой.

В школе ему не понравилось. Он не сближался со сверстниками, а из предметов признавал лишь историю, географию и рисование. Расстояние от дома до школы составляло 6 километров, и Адольфу более всего нравилось это новое чувство свободы и одиночества, которое посещало его во время этих долгих прогулок.

В 1903 году юного Адольфа постиг очередной удар: неожиданно умирает его отец. Отношения его с отцом были непростые, но, увидев отца, лежащего в гробу, Адольф не мог сдержать рыданий. Мать умоляет его не бросать школу. Адольф уступает ея просьбам, однако его успеваемость и посещаемость резко падают. В полученном в 1905 году аттестате «пятёрки» у него были лишь по рисованию и по физкультуре, остальные – «тройки». Но в плане самообразования у него были несомненные успехи. Круг чтения его расширился: к тому времени он освоил огромный пласт античной литературы и философии. Он знакомится с трудами Гомера и Софокла, Аристотеля и Платона, Овидия и Цицерона. Особый интерес у него вызывает судьба христианства – в этой связи он изучает труды Юлиана Отступника, католических теологов, а также реформатора Мартина Лютера. Кроме того, он продолжает совершенствоваться в рисовании, пишет стихи, романы и даже пьесы.

Адольф был замкнутым и застенчивым юношей, но, как и положено в этом возрасте, он жаждал общения и мечтал о дружбе. И здесь судьба пошла ему навстречу. Это случилось в местном оперном театре, где давали «Майстерзингеров». Зал был набит битком, так что даже мест для стояния оставалось не так много. В борьбе за одно из таких мест Адольф неожиданно познакомился с юным музыкантом Августом Кубичеком. С тех пор они вместе стали ходить на оперные спектакли, а затем проводили долгие часы в доверительных беседах. Правда, говорил, в основном, Адольф. Развивая свои мысли, он странным образом преображался: в такие минуты он как бы не принадлежал сам себе, так что его другу порой становилось даже страшно. Впрочем, их влияние друг на друга было обоюдным: Адольф учится играть на фортепиано, и даже пробует сочинять музыку и писать оперные либретто. Оперы Р. Вагнера всё более увлекают его – в них ему открылся новый, прекрасный, хотя и сказочный мир. После представлений он долго не мог прийти в себя: «Неужели всё это только сказка?» – думал он. Возможно, именно тогда в душу его закралась безумная мечта «сказку сделать былью».

В 1907 году умирает его мать. В том  же году Адольф и Август уезжают в Вену: первый, чтобы поступить в Академию изобразительных искусств, а последний – в Консерваторию. Адольф проваливается на 2-м туре вступительных экзаменов. В следующем году он повторяет попытку, но срезается уже на 1-м туре. Адольф добивается аудиенции у ректора, но тот советует ему попробовать себя в архитектуре (в самом деле, городские пейзажи удавались ему гораздо лучше, чем изображения людей). Но что было делать? Адольф не хочет возвращаться в Линц и решает остаться в негостеприимной, но всё же заманчивой австрийской столице. Друг же его оказался более удачливым: он  поступил в Консерваторию и впоследствии стал дирижёром.

Адольф бесцельно бродит по бульварам и улицам Вены, оглядывая окружающие дома и всматриваясь в лица прохожих. Город к тому времени уже в полной мере был вовлечён в орбиту капиталистического развития. Тут и там дымили заводы и фабрики, повсюду слонялись толпы безработных, в канавах валялись бездомные. Даже те, которым удавалось обрести жильё, ютились в ужасающих условиях. Сердце Адольфа разрывалось от сочувствия к своему народу. «Неужели это потомки Вотана? Неужели это наследники Гёте и Шиллера, Баха и Бетховена, Фихте и Гегеля? – думал он.

Наряду с этим, ему достаточно часто попадались какие-то странные люди с бородами и в сюртуках, которые производили впечатление людей вполне преуспевающих. «Кто это?» – спросил он. «Это – евреи», – был ответ. Пытливый юноша тут же ринулся в библиотеку и запросил там надлежащую статистику. Оказалось, что еврейское население Вены за последние десятилетия увеличивалось в геометрической прогрессии. Причём представители «избранного народа» отнюдь не пополняли ряды безработных или же бездомных, а вполне уверенно обустроивались в таких сферах, как предпринимательство, образование, юриспруденция, медицина, средства массовой информации. «Так вот где, наверное, кроется причина угнетённого состояния «титульной нации», – смекнул впечатлительный Адольф.

Либерализм, выдвинутый на историческую арену Французской революцией, не стал универсальным способом объяснения и решения многих вопросов общественной жизни. Последующие события, в частности, расстрел демонстрации рабочих в Париже в 1848 году показали, что этой идеологии противостоит другое, не менее мощное мировоззрение, а именно, коммунизм. Но и коммунизм, в свою очередь, не учёл такой важный фактор общественной жизни, как  национальное, или расовое  самосознание, который даёт о себе знать как «голос земли и крови», и который также невозможно заглушить. Эта сфера, как её не подавляй, не успокоится, пока не добьётся своего полного выражения именно в нацизме. Как либерализм, так и коммунизм, и нацизм коренятся в обожествлении трёх составных частей Природы (соответственно, Разума, Тела и Души). Поэтому утверждение каждой из них с необходимостью приобретают вид религиозного культа.

До 1913 года Гитлер живёт в Вене, перебиваясь случайными заработками. Его материальное положение постепенно улучшается, и он отказывается от своего сиротского пособия в пользу сестры. Он преуспевает как художник: его картины (в основном это были копии почтовых открыток и старых гравюр с изображением исторических зданий Вены), а также рекламные плакаты пользуются спросом. Он также подрабатывает и как писатель. Кроме того, он продолжает усиленно заниматься самообразованием, изучает языки, в частности, вполне овладевает английским и французским.

В 1913 году Гитлер покидает Австро-Венгрию и поселяется в Мюнхене – столице Баварского королевства в составе Германской империи. Там он снимает квартиру и зарабатывает себе на жизнь как художник.

Известие о начале Первой мировой войны Гитлер воспринял с неким облегчением, почти с радостью. Война представлялась ему грозным, но в то же время естественным средством решения многих мучивших его вопросов. Он записывается в германскую армию и с 1914 года уже участвует в боевых действиях.

Гитлер воюет на западном фронте, где германским войскам противостояли британские, бельгийские и французские войска. Он проявил себя как храбрый боец, был награждён несколькими орденами, и ему было присвоено звание ефрейтора, что давало ему право заменять младших командиров. Он получил несколько ранений, в результате одного из которых он потерял зрение. Как художник, он не мог не ощутить в тот миг всю безысходность своего положения. Впрочем, потеря зрения оказалась временной, а живопись так и не стала его основной профессией.

И во время войны Гитлер не забывал о самообразовании. Интерес к философии, который пробудился у него в юные годы, теперь вращается  вокруг одного автора, а именно, Артура Шопенгауэра. Его книгу – «Мир как воля и представление» – Гитлер всегда носит с собой. В перерывах между боями он читает, перечитывает, порой даже заучивает целые абзацы. Постепенно сущность бытия ему открывается как Мировая Воля – «единое метафизическое начало мира, которое раскрывает себя в многообразии случайных проявлений». Он начинает ощущать своё необъяснимое родство с этой изначальной Волей, а также неодолимое желание стать исполнителем Ея(1).

Очередным ударом для Гитлера стала германская «ноябрьская революция» 1918 года с последующим свержением кайзера и капитуляцией Германии. Эти события он охарактеризовал одним словом: «предательство». Все тяготы и ужасы, пережитые им и его боевыми товарищами за годы войны, обернулись ничем.

Возникшая на развалинах Второго рейха «Веймарская республика» строилась на принципах либерализма, завещанных Наполеоном. Коммунистическая угроза как будто была отведена в сторону России. Но невиданное унижение, которому подверглась Германия в результате Первой мировой войны и закреплённое в Версальском договоре, легло на страну тяжким бременем, от которого она пока не могла разрешиться.

После войны Гитлер продолжал служить в германской армии. В 1919 году в его судьбе произошёл важный поворот. После кратковременной победы социализма в «отдельно взятой» Германии в виде  Баварской Советской Республики возникла необходимость идеологической защиты Германии от коммунистической угрозы. Командование посылает Гитлера на курсы по подготовке агитаторов. Выступая с лекциями перед возвращавшимися с фронта солдатами, Гитлер проявил незаурядные ораторские способности – вот где пригодилась его накапливаемая годами эрудиция. Вскоре он был назначен главным «полит-просветителем» всей германской армии.

Тогда же состоялось судьбоносное знакомство Гитлера с поэтом, драматургом и журналистом,  поклонником Шопенгауэра и Ницше – Дитрихом Эккартом. Тот преподал своему новому другу уроки ораторского искусства, а также «заразил» его своим философско-религиозным учением, которое можно изложить следующим образом:

Основу человечества составляет «арийская раса» (имеется в виду северный тип европеоидной расы) – высокие, белокурые люди с голубыми глазами, атлетического сложения. Однако в результате природных бедствий, войн, а также козней со стороны евреев и других недостойных народов, этот коренной народ частично деградировал, частично распылился. В наибольшей степени он сохранился в германском народе. Поэтому основная задача сейчас  – собирание германского народа, дальнейшее его расовое очищение и, наконец, предоставление ему достойного «жизненного пространства» – за счёт земель, освобождаемых как от изначально “порочных” народов (как, например, евреи и цыгане), так и от безнадёжно деградировавших арийцев (как, например, русские).

Идеи Эккарта легли на благодатную почву. Можно даже сказать, что оне оказались не чем иным, как систематическим изложением мыслей самого Гитлера. Более того, Эккарт внушил Гитлеру мысль о грядущем пришествии Мессии, Который призван возглавить работу по собиранию, очищению и укреплению «арийской расы».

Что было делать в подобных условиях? На этот вопрос некогда был уже дан ответ: надо создавать соответствующую политическую партию. «Такая партия», как оказалась, в Германии уже существовала: она называлась «Немецкая рабочая партия». Случилось так, что армейское руководство поручило Гитлеру выступить на одном из ея заседаний. Стержнем его выступления была мысль о необходимости объединения всех германских земель. В развернувшейся дискуссии Гитлер одержал убедительную победу над сторонниками независимости Баварии. После заседания ему было предложено вступить в партию, и это предложение он охотно принял. Так началась политическое восхождение будущего гения нацизма. Мировая Душа, обнаружившись как «Воля к жизни», теперь обретает ещё более конкретное выражение: «Воля к власти». Перефразируя известное изречение Тертуллиана, можно утверждать, что Душа по природе фашистка(2).

Гитлеру не пристало подвизаться на вторых ролях: вскоре он возглавил партию и сделал её орудием воплощения своих идеалов. Пока что она, вместе с ним, насчитывала всего лишь 55 человек. Но это его не смущало. Ведь главное то, что есть идея, и есть решимость идти до конца.

Он налаживает необходимую организационно-пропагандистскую работу, в которой он к тому времени уже достаточно поднаторел. С этой целью организуются всё более массовые мероприятия, в которых участвуют тысячи людей. Начинает выходить общегерманская нацистская газета – в немалой степени, благодаря финансовой поддержке со стороны владельцев лучшей на тот момент фабрики роялей «Бехштейн». Формулируется программа партии, в которой, исходя из права нации на самоопределение, провозглашается курс на создание моно-национального, «социального» германского государства, в противоположность либеральной и коммунистической моделям. Наконец, уточняется название партии: теперь это «Немецкая национал-социалистическая рабочая партия».

В 1920 году Гитлер оставил армию и целиком посвятил себя политической работе. Популярность его растёт. Его зажигательныя речи приводят публику в экстаз. В 1923 году в Мюнхене состоялся I съезд ННСРП. В том же году нетерпеливый Гитлер, используя военизированные формирования партии, попытался захватить власть в Баварии. Однако полиция действовала оперативно, и путч был подавлен. Гитлер и его сторонники были арестованы, и им было предъявлено обвинение в государственной измене.

Однако Гитлер провёл в тюрьме всего несколько месяцев, а условия его там содержания были даже много лучше, чем те, которые в своё время были у Ленина в российской тюрьме. Политический режим в «предательской» Веймарской республике, равно как и в «прогнившей» царской России всё же не был таким людоедским по сравнению с тем, какой установят в них их бывшие узники.

Воспользовавшись неожиданным досугом, Гитлер пишет свою книгу «Моя борьба», где элементы автобиографии сочетаются с изложением основных идей национал-социализма. (Кстати, книгу свою он не пишет, а диктует: теперь, когда он окружён соратниками, признающими в нём своего Вождя, он уже вполне может позволить себе такую роскошь.) Философско-религиозные взгляды Гитлера можно воссоздать следующим образом:

Основу Природы составляет непостижимая разумом «Жизненная Сила», или «Воля», Которая олицетворяется как «Бог Вотан» и Которая проявляется в человечестве в виде «арийской расы». Человеческая история по существу есть не что иное, как «борьба рас». А именно: основополагающая «арийская» раса пребывает в борьбе с «ущербными» расами, которыя тоже рвутся к господству. Своей высшей точки «борьба рас» находит в противостоянии германской и еврейской рас. Коварство последней заключается в том, что она часто выступает под чужими знамёнами, добивается своих целей чужими руками и одерживает свои победы вовсе не на поле брани. В настоящее время, чтобы разложить и закабалить арийские народы, они прикрываются лозунгами «либерализма» или «коммунизма». Самым страшным примером в этом отношении является Россия, где кучке еврейских литераторов и биржевых бандитов удалось обеспечить диктатуру над великим народом. Стало быть, задачей является разрушить фактически существующее еврейское государство и построить новое, истинное – арийское государство. Причём мёртвый механизм старого государства должен быть заменен живым организмом на основе стадного инстинкта, возникающего, когда все становятся одной крови.

Итак, Германия неотвратимо падала в объятия нацизма – так же, как и Франция ранее стала колыбелью либеральной идеологии, а на долю России выпал коммунизм. Теперь немецкий народ выступал как «избранный», в то время как остальным народам пришлось потесниться. Евреи, которые жили в Германии долгое время и которые даже заимствовали у немцев свой язык,  пострадали в наибольшей мере. А ведь они дали миру Иисуса Христа, апостола Павла, Филона Александрийского, а также ещё много кого, за что человечество должно быть им благодарно. Евреи – неотъемлемая часть европейской и мировой культуры, поэтому их участие как в либеральном, так и коммунистическом движении вполне объяснимо. Их влияние на культуру других народов может быть как «разлагающим», так и «созидающим» – с какой стороны посмотреть. Конечно, среди евреев также есть немало выродков (как, впрочем, у любых других народов), и еврейский нацизм не лучше, чем немецкий и любой другой.

Но Гитлер не внимал доводам разума, и его не убеждала практика классовой борьбы. У него была своя миссия, и он был полон решимости выполнить её до конца.

По выходе из тюрьмы Гитлер занялся восстановлением партии, которая за время его отсутствия подверглась «разброду и шатаниям». Ему удаётся обеспечить поддержку национал-социалистического движения со стороны различных общественных кругов, прежде всего, среди промышленников и военных. Ведётся работа среди молодёжи: в 1926 году создаётся национал-социалистическая молодёжная организация «Гитлерюгенд». В 1930 и 1932 годах ННСРП добилась значительных успехов на парламентских выборах. Тогда же Гитлер выдвигает свою кандидатуру на пост президента Веймарской республики. В места своих предвыборных выступлений Гитлер прилетал на самолёте, а сопровождал его в этих поездках известный оперный тенор Пауль Девриент, который предохранял голосовые связки своего подопечного от перенапряжения и помогал ему поддерживать «образ Вождя».

На президентских выборах в 1932 году Гитлер занимает 2-е место. Однако в следующем году он становится канцлером (главой правительства) Веймарской республики. В том же году происходит пресловутый пожар в здании германского парламента. Правительство Гитлера требует чрезвычайных полномочий и получает их. Запрещаются оппозиционные политические партии, закрываются газеты, распускаются профсоюзы. Противников нового режима арестовывают и без суда и следствия отправляют в тюрьмы и концлагеря. Немало внимание уделялось и чистоте рядов ННСРП. Некоторые однопартийцы обвиняли Гитлера в «буржуазности» и требовали «больше социализма». «Левые уклонисты» окопались в руководстве военизированных формирований партии. Чтобы предотвратить опасный раскол, они были обвинены в подготовке заговора и расстреляны.

В 1934 году, после смерти президента Германии, Гитлер, по итогам всенародного голосования, становится единоличным руководителем государства. Начинается планомерная работа по превращению Германии в «единый организм». Все люди, начиная с 6 лет, вовлекаются в «добровольно-принудительные» общественные организации, главным девизом которых является: «один народ, одна страна, один вождь». В этом же ключе регулярно проводятся культурные, спортивные и прочие массовые мероприятия. Промышленники и квалифицированные работники облагаются огромными налогами, в то время как неквалифицированный труд «простого народа» поощряется. Пенсионеры и ветераны войны получают достойные денежные пособия. Создаются новые рабочие места – главным образом, в строительстве дорог и в военной промышленности. 30-процентная безработица ликвидируется, и в стране достигается полная занятость населения. Магазины ломятся от изобилия дешёвых изделий. Германия заявляет о непризнании военных статей Версальского договора и усиленно занимается восстановлением своих вооружённых сил. В то же время, всячески подчёркивается «миролюбие» Германии, и культивируется ея образ как «страны мира и труда». Что касается евреев, то им, пока что «по-хорошему» предлагается выехать из страны.

Но подоплёкой всего этого было утверждение религиозного культа Гитлера как вочеловеченной Мировой Души, понятой как Мировая Воля. Не только народ, но и ближайшее его окружение признавало в нём, по меньшей мере, сверхчеловека, а, в конечном счёте, Бога. Для многих Он был олицетворением всего немецкого народа, чести и свободы, правды и справедливости. Чуть ли не каждый немец впитывал образ Гитлера с молоком матери и был готов нести этот образ с собой до гробовой доски. Для увековечения вышеуказанного культа оставалось только заменить Библию книгой Гитлера «Моя борьба», а в церквах христианские кресты заменить свастикой — так, в частности, предлагал поступить один из ведущих идеологов и практиков нацизма — Альфред Розенберг(3).

Но именно «воля» стала главной характеристикой Гитлера: она помогала ему побеждать в любом споре, она позволяла ему вдохновить и приковать к себе внимание людей, так что они добровольно следовали за ним. Один из соратников Гитлера как-то напрямую назвал его «орудием божественной Воли». И самый известный документальный фильм о Гитлере назывался «Триумф Воли».

Вершиной мирного развития нацизма стала летняя всемирная олимпиада 1936 года в Берлине. Германские спортсмены завоевали в ней наибольшее количество медалей, а зарубежным спортсменам там было оказано небывалое гостеприимство. Газеты писали о «возвращении Германии в лоно наций». Даже те, кто первоначально хотели бойкотировать игры, не жалели, что участвовали в них: они надеялись, что им удалось сделать Германию «более человечной». Но они ошибались. Человеку, как Таковому, не находилось места ни при культе «Разума», ни при культе «Материи», и, в не меньшей степени, при культе «Воли». Германия уже готовилась к войне против «иудео-либерализма», «иудео-большевизма» и расширению своего «жизненного пространства» как на Западе, так и на Востоке.

В 1938 году началась внешняя экспансия нацизма. Сначала к Германии была присоединена Австрия, затем Чехословакия. Но и внутри страны шла соответствующая «работа». Евреев начали насильственно выдворять из Германии. «В знак протеста» в Париже был убит германский дипломат. Тогда по Германии прокатилась волна еврейских погромов. Выжившие евреи под предлогом спасения их от «гнева народного» отправлялись в гетто и концлагеря.

В 1939 году Гитлер в одной из своих речей подвёл промежуточный итог развития нацизма в Германии. В частности, он сказал: «Я  преодолел  хаос  в Германии, восстановил порядок, добился  неслыханного роста  производства  во всех  сферах нашей национальной  экономики…  Мне  удалось снова  вернуть к полезному  труду  семь миллионов  безработных,  судьба  которых так сильно тревожила всех нас… Я  не только объединил  немецкий народ в  политическом отношении,  но  и  вооружил  его  в  военном  смысле и попытался страницу за страницей  аннулировать тот договор, который… предусматривает самые  подлые насильственные меры из тех, что когда-либо применялись против народов  и отдельных  людей. Я снова  присоединил к рейху провинции,  отнятые  у  нас  в  1919  году,  я  вернул  на  родину  миллионы отторгнутых от  нас, глубоко несчастных  немцев,  я восстановил тысячелетнее историческое единство германского  жизненного пространства,  и я… прилагал усилия, чтобы сделать все это, не проливая крови и не принося горестей войны моему или другим народам».

Нападение Германии на Польшу в том же году ознаменовало собой начало Второй мировой войны. Тогда против Германии выступили лишь Франция и Великобритания. Это немного огорчило Гитлера, ибо он очень рассчитывал на союз с потомками саксов в силу «расового родства». Что касается Франции, то она в 1940 году была захвачена, наряду с прочими западно-европейскими странами. В начале 1941 года пали Греция и Югославия. Испания, Португалия,  Италия, Венгрия, Румыния и Болгария выступили на стороне Германии. Таким образом, «жизненное пространство» для Германии на западе и юге Европы было обеспечено. Оставалось только «германизировать» подведомственное население – но это уже был вопрос «технический». А пока надо было разобраться: что там на Востоке?

А на Востоке лежала Россия – странное, непомерно разросшееся полу-азиатское государство, некогда основанное германским племенем Россов и какое-то время управляемое варягами и, опять же, немцами. Теперь же, несмотря на потуги, от былого величия в ней не осталось и следа. «Иудео-большевики» вырезали цвет нации и теперь заняты внутренними разборками. Большинство народа – всё те же крестьяне: они ненавидят советскую власть и всячески сопротивляются навязываемым им колхозам. В результате последних чисток армия страны обезглавлена и находится в состоянии хронической «реорганизации» и «модернизации». В западных областях проводится «советизация» уступленной России половины Польши, что вызывает массовое недовольство населения. Их вождь уверен, что Германия не пойдёт на войну с Россией, пока не «разберётся» с Англией. Германская армия к тому времени приобрела богатый боевой опыт. Вся промышленность и людские резервы Европы работают на Германию. Кроме того, союзником Германии выступила Япония, которая в случае чего поддержит «с другой стороны». Так что обстановка вполне благоприятная. Единственное, что смущает, – это русские просторы, да русские морозы. Ну так пораньше начнём и к зиме, даст Бог, управимся.

Так, примерно, рассуждал Гитлер перед нападением на СССР. Все преимущества как будто были на его стороне. И всё же он медлил. Что-то его настораживало. Он вдруг вспомнил предостережение Бисмарка о том, что «русских нельзя победить». Втайне от своих соратников Гитлер слушал и переслушивал пластинку с записью арии царя Бориса в исполнении Шаляпина, и каждый раз испытывал какой-то трепет, какой не посещал его даже при прослушивании опер Вагнера. Наконец, он понял, что его беспокоило – это «загадочная русская Душа», о которой он неоднократно слышал, но не придавал значения. Теперь же Она как бы вновь напомнила ему о Своём существовании. Но полно! Что за страх ребячий? Почему он, будучи воплощением присносущей Мировой Души, единый со своим основоположным, нордическим народом, должен опасаться какого-то выродившегося народа, какой-то мифической «русской Души»? Гитлер решительно отбросил сомнения. Но его уже не покидало ощущение, что война с Россией – это некий experimentum crucis, который должен был подтвердить (или опровергнуть?) правильность его дела.

Так или иначе, вторжение в Россию откладывалось… Гитлер объяснял это необходимостью завершить военную операцию на Балканах. Наконец, срок был определён: 22 июня 1941 года.

Сначала всё вроде бы шло по плану. Советские войска в большинстве своём были застигнуты врасплох и в беспорядке отступали. После себя они оставляли в огромном количестве вооружение и боевую технику, которыми они часто не успевали воспользоваться. Пленные исчислялись сотнями тысяч. В сентябре был взят «матерь городов русских» Киев, началась осада Ленинграда, германские войска наступали на русскую столицу – Москву.

И всё же что-то было не совсем так, как всегда. Продвижение германских войск было стремительным, но всё же не таким стремительным, как это предполагалось. Сопротивление, с которым немцы столкнулись в России, было «не совсем то», к какому они привыкли в Европе, и взятие каждой высоты, каждого населённого пункта требовало «чуть» больше времени, чем рассчитывалось. Все эти небольшие задержки по совокупности привели к тому, что немцы не успевали взять европейскую часть России до зимы. Уже на дворе был ноябрь, а Москва так и не была взята. А в декабре советские войска перешли в контрнаступление и отбросили противника от Москвы. Конечно, для немцев это был ещё не проигрыш. Но, в любом случае, зимовать им теперь придётся здесь, на заснеженных российских просторах, под почти непрерывным обстрелом, при температуре воздуха местами достигавшей в тот год минус 50 градусов Цельсия. Такого в Европе тоже не было.

В германском армейском руководстве уже был слышен ропот: не отвести ли войска подальше на Запад, дабы избежать полного поражения? В этот критический момент Гитлер взял командование сухопутными силами на себя. Это его решение вновь переломило ход войны: начавшееся было контрнаступление Советских войск было остановлено. Один их германских генералов впоследствии вспоминал: «Никогда я не восхищался Гитлером так, как зимой 1941/42 года, когда он один восстановил пошатнувшийся Восточный фронт, когда его воля и решимость передались всем, включая солдат, сражавшихся на передовых позициях».

Ободренный этим относительным успехом, Гитлер выступил с новым планом – обойти Москву с юга и двинуться через Украину в направлении Кавказа. Тем самым Россия будет отрезана от плодородных земель и нефтяных месторождений. Gesagt, getan (сказано – сделано). Основные силы германской армии были брошены на решение указанной задачи. Наступление вновь было стремительным, и в августе 1942 года немцы вышли к Волге, а на Эльбрусе был водружён нацистский флаг. Никогда прежде Германия не контролировала такую огромную территорию. Ныне она простиралась от самой северной точки Европы (в Норвегии) до Северной Африки, и от Бретани до Северного Кавказа. Ставка Гитлера теперь находилась на Украине, под Винницей.

Итак, Мировая Душа заявила о Своём существовании вполне ощутимо: Она никакая не «выдумка», и не «пустышка», а относительно самостоятельная  Часть триединой Природы. Будучи также промежуточным «Образом Божиим», Она стремится к личному воплощению. Ранее Она возвестила о Себе в философии Шеллинга, затем, уже более предметно, у Шопенгауэра, и, наконец, уже совсем недвусмысленно, – у Ницше. После такой серьёзной теоретической подготовки Она, говоря языком психологии (что вполне уместно в данном случае), воплотилась в «коллективном бессознательном» европеоидной расы, а затем достигла собственно вочеловечения. Конечно, всё это сопровождалось утверждением соответствующего религиозного культа, что было сопряжено с немалыми жертвоприношениями, подобающими (языческому) Божеству. Но, поскольку указанный Образ – не окончательный, Он, проявившись, начинает обнаруживать свою «историческую ограниченность». В случае с Гитлером таким поворотным моментом явилась Сталинградская битва. Это был закат Воли.

В Сталинграде уже шли ожесточённые уличные бои. И тогда случилось нечто неожиданное: германские и советские войска вдруг поменялось ролями. В то время, как первые отчаянно пытались удержать захваченную территорию, последние же, пустив в ход танки, устремились вглубь обороны противника, образуя множественные «котлы», которые, в конечном счёте, слились в один большой «котёл», в котором увязли несколько десятков германских дивизий. Все попытки прорваться оказались безуспешными, и к февралю 1943 года «котёл» был полностью ликвидирован советскими войсками.

Кто-то сказал, что «под Сталинградом сошлись в смертельной схватке две гегелевские школы». Конечно, верно, что всё, происходящее в этом мире, тем более, крупнейшие исторические события имеют философско-религиозную подоплёку. Только, в данном случае, правильнее было бы охарактеризовать эти школы не как «гегелевские», а, скорее как «шеллингианские». Ибо именно в философии Шеллинга Начало Природы разделилось натрое  – на Разум, Тело, и Душу. Разум стал источником либеральной идеи, Тело нашло своё продолжение в коммунизме, на долю же Души выпал нацизм. Но главное не это. Главное то, что победу под Сталинградом одержал всё же не коммунизм, а некая новая, неведомая Сила, Которую Шеллинг так и не нашёл, но которая есть, и Которая не могла не проявиться.

Отступление германских войск было долгим и мучительным. Возросшая тщательность принятия решений не уберегала их от попадания во всё новые «котлы». Ни Турция, ни Япония так и не решились вступить в войну на стороне Германии, между тем как на захваченной территории СССР активизировалось партизанское движение, а в Западной Европе – движение Сопротивления. У Гитлера уже не оставалось времени на размышления о своей «миссии» – он весь был поглощён оперативным руководством, что вызывало всё возраставшее раздражение среди генералитета. Участились заговоры против Гитлера, а также попытки покушения на него, в результате одного их которых он был ранен. Но ничто не могло изменить предначертанный ход событий: Мировая Воля должна исчерпать Себя полностью. И в этой Своей агонии Она не щадила никого – прежде всего, самих носителей первозданной «арийской крови».

И вот последний час настал. Гитлер пожимает руку своим уцелевшим соратникам, прощается с обслуживающим персоналом. Одна из медсестёр разразилась истерикой: она что-то кричала о «всеобщей преданности», о «грядущей победе» и т. д. Но Гитлер оборвал её, заметив: «Надо принять свою судьбу, как подобает мужчине». Он удаляется в свои личные покои командного бункера, расположенного в гибнущем Берлине. Раздался выстрел… Закончен земной путь этого сгустка Мировой Воли.

Итак, Мировая Душа показала Себя во всём Своём блеске, и во всём своём убожестве. Ранее уже в полной мере проявился Разум Природы (Французская революция), а затем Ея Тело (Руская революция). Почти незаметно прошла попытка воплощения «Творческого Начала» Природы А. Н. Скрябина. Какие ещё попытки Воплощения готовит нам грядущий день?

PS. Дружба Гитлера и Кубичека имела продолжение. Первая мировая война их разлучила. Кубичек так и не стал профессиональным музыкантом. Вернувшись с фронта, он устроился на административную должность в органах самоуправления одного из городов Австрии. Однажды он увидел в газете портрет Гитлера и с тех пор стал следить за продвижением своего друга на политический Олимп. В 1933 году Кубичек решился напомнить Гитлеру о себе и направил ему поздравительную открытку в связи с назначением того рейхсканцлером Веймарской республики. Гитлер ответил, что он хотел бы восстановить их дружбу, хотя его занятость не позволяет им часто видеться. Встретились он лишь в 1938 году при посещении Гитлером его любимого города – Линца. При встрече Адольф предложил Августу должность дирижёра симфонического оркестра. Тот из скромности отказался, но попросил оказать материальную поддержку его сыновьям, обучавшимся в  Университете музыки, драмы и танца им. Антона Брукнера. Впоследствии Гитлер пару раз приглашал Кубичека на Вагнеровский фестиваль в Байрейт. После поражения германских войск под Сталинградом, далёкий от политики Кубичек, в знак верности своему другу, вступил в нацистскую партию. Последний их контакт имел место 1944 году, когда Гитлер прислал посылку с продовольствием на 80-е матери Кубичека. В 1945 году Кубичек был арестован американскими оккупационными войсками и провёл около 2-х лет в концлагере. Умер он в 1956 году.

PPS. Кубичек был не единственным, кто пострадал от дружбы с Гитлером. Среди таковых был также ближайший сподвижник фюрера – Рудольф Гесс, дружба которого с Гитлером носила не столько человеческий, сколько «метафизический» характер. Наслушавшись проповедей своего кумира об «арийстве» англо-саксов, он попытался остановить «братоубийственную» войну немцев с англичанами. В мае 1941 года он, на свой страх и риск, сел в самолёт и приземлился прямо в логове врага. Конечно же, он был интернирован. Тем не менее, ему удалось встретиться с некоторыми влиятельными представителями британской элиты, и, по всей видимости, не без пользы. После войны, нюрнбергским трибуналом он был приговорён к пожизненному заключению. В 1987 году, в возрасте 93-х лет, в преддверии возможного помилования, Гесс был найден мёртвым во дворе тюрьмы.

_______________________________________________

1 Интересно, что во время Первой мировой войны некоторые германские солдаты, в своих ранцах, наряду с Библией, носили книгу Ф. Ницше «Так говорил Заратустра». Эти как будто незначительные подробности на самом деле изобличают истинную, философско-религиозную подоплёку всего происходящего в этом мире.                        2 Христианский апологет Тертуллиан (II – III вв. от Р. Х.) полагал, что «душа по природе христианка».                                                                                                                3 Кстати, он, в отличие от Гитлера, считал славян полноценными арийцами. Тем не менее, именно Розенбергу принадлежит идея физического уничтожения евреев, в то время как Гитлер имел в виду лишь переселение оных, в частности, на «землю обетованную».

Arthur Schopenhauer: a herald of the World Soul

This philosopher, who, along with Hegel and Marx, can be considered the founder of one of the three major trends of the philosophy of Modern Times, the so called “irrationalism”. In contrast to “idealism” positing Reason as the foundation of the Universe, and to “materialism” recognizing the primacy of “Body”, philosophical irrationalism proceeds from the “medial”, “unknowable” Origin of Whatever Exists, referred to from of old as the World Soul.

Arthur Schopenhauer was born on February 22nd, 1788, in the free city of Danzig (now Gdansk, Poland), then part of the Polish-Lithuanian Commonwealth, into a German family having Dutch roots. His father was a well-to-do entrepreneur and a cultured and educated person at that, an admirer of Voltaire. His mother was a city senator’s daughter and a bit of a writer.

In 1783, after Prussia’s annexation of Danzig, the family moved to Hamburg. Thereafter, Arthur was left for some time in France, then in England, where he studied at various boarding schools. In 1805, the 17-year old Arthur returned to Hamburg, where he worked at his father’s office. That same year, his father died under obscure circumstances, so the entire burden of doing business fell upon Arthur.

In the meantime, an irresistible thirst for knowledge took hold of the youth. He struggled to cope with his family duties and to respond to the call of Truth. In parallel with running the company, he engaged intensively in self-education. Eventually, he did sell the business and moved to Weimar, the capital of the Great Duchy of Saxe-Weimar, where his mother lived at the time, and started preparing himself for university.

In 1809, Arthur entered the University of Göttingen, which was then situated in the Kingdom of Westphalia. First, it was the faculty of medicine, but soon he moved to the faculty of philosophy. But this seemed not enough for him. In 1811, he transferred to the University of Berlin located in the neighbouring kingdom of Prussia’s capital city. There, he attended, among others, lectures delivered by the famous philosopher J. G. Fichte, who tried to deify Subject to counterbalance Spinoza’s Substance. Also there, one could find among the lecturers the founder of “liberal theology” F. D. E. Schleiermacher, who, in the spirit of romanticism, would determine religion as a “sense and taste for the infinite”.

In 1813, Berlin was flooded with the remains of the Napoleonic army, which suffered a defeat in Russia. Schopenhauer looked for a quiter place to live in. So, he returned to Saxe-Weimar and settled in Jena suburbs, where he wrote his dissertation, devoted to philosophical issues. In his work, the 25-year old philosopher was positioning himself as I. Kant’s follower. At the same time, proceeding from Kant, he formulated the main tenets of his own philosophical teaching.

Schopenhauer overcame Kantian skepticism by reinterpreting both Subject and the “Thing-in-Itself”. For him, Both actually form yet another, “missing” Attribute of the Spinozian Substance, Which becomes Its Natura Naturans. The resulting Arche, in contrast to Mind or Body, is Life proper, Which in antiquity had been featured as the “World Soul” and Which in the philosophy of Modern Times was more commonly known as “World Will”. Unlike Schelling, Schopenhauer did not shrink from his discovery and did not return to the Christian God. Instead, he seized on this precarious Arche and termed It more concisely and definitely, as “Will-to-Live”.

Positing “Will” as the Arche, or the Basis of whatever exists, was really the call of the times. Interestingly, Schopenhauer started with what some of his elder contemporaries had been arriving at painfully and slowly. Fichte had spent almost all his life erecting his “Absolute Subject”, Which, in the end, had regenerated into the “rational and life-giving Will”. As for Schelling, he had been through materialism and idealism, tried to unite “Subject” and “Object”, and even put forward the idea of the “Absolute”, Which, again, had effectively, appeared to be the same “Absolute Will”.

From 1814 to 1818, Schopenhauer lived in Dresden, the capital of the Kingdom of Saxony, where he wrote the book of his life, “The World as Will and Representation”, in which he elaborated the ideas stated in his dissertation. Thus, Schopenhauer posited as What Truly Exists the Will-to-Live, Which is not Mind, and not Body, but some universal, insuperable, and instinctive Drive, or Desire. Due to Man’s limited perceptual capacities, the universal Will appears before Man as “Nature”, that is, as a “Representation”. But, in truth, Nature is objectified Will, Its projection, Its revelation.

Schopenhauer would reject Hegel and call him a charlatan. He argued that the universal Will had neither sense, nor purpose. Nevertheless, he could not avoid Hegel’s influence and posited his Will as developing and even having contradiction as its driving force. In his words, It abides in “discord” with Itself, and asserts Itself just as well as It negates Itself. For Schopenhauer, the development of the universal Will manifests itself in achieving higher degrees of Its self-cognition. Respectively, the development observable in Nature was for him nothing but the manifestation of the universal Will’s development. Here, Schopenhauer discerns 4 stages of the Will’s objectification: elemental forces (1), the vegetable kingdom (2), the animal kingdom (3), and the Human (4). And yet, Schopenhauer regards as the supreme form of Will’s objectification “Platonic ideas”, that is, the notions of things, or, to put it bluntly, Mind.

Recognizing the primacy of the Cosmic Will (Soul), Schopenhauer was inevitably faced with certain difficulties. On the one hand, he had to admit the presence of life in inanimate nature. On the other, he could not convincingly explain the emergence of rationality, which, in such a context, appeared to be superfluous. Strictly speaking, the universal Will does not need rationality. Therefore, on the one hand, Human appears as the supreme manifestation of Cosmic Will, as a conscious Will. On the other hand, the cleverer and more developed the human, the more he feels vulnerable and irrelevant, the more acutely he feels the absurdity of all that goes on in this world, where an unreasonable and unruly Will holds sway.

Human life, from the viewpoint of Will, represents a series of practicable and impracticable desires, which can be conscious or unconscious. A fulfilled wish after some time will generate new thirst, while an unfulfilled or impracticable (or unconscious) desire weighs Man down or even completely crushes Him. But should He manage to have all his wishes fulfilled, then the boredom of satiety creeps over Him. However, whatever life Man may have, it is, in any case, a tragedy, for it always ends in death. Generally, Schopenhauer comes to the conclusion that life is basically suffering. Thus, although he failed to return to the womb of Christianity, he decisively approached Buddhism.

What way out does Schopenhauer suggests of the situation he has placed Man? It looks like he backs down at this point. Schopenhauer recommends not to let the Will go, and not to yield to It, and, the more so, he would object expanding It to the “Will-to-Power”. On the contrary, again in the spirit of Buddhism, he suggests a “nirvana” of sorts. First of all, it is “renunciation of desires”, in other words, asceticism. Also along this vein there is “compassion”, i. e. identifying the person’s passionate Will with that of other people and animals, which may result in certain “self-denial”.

There are other means, though, of reposing from the insatiable Cosmic Will. For example, it may be science. Here, Man comes out as Scientist. He gets distracted from His wishes and identifies Himself with the Subject of knowledge. He ascends from things to their notions. Moreover, He can completely absorb Himself in the sphere of pure notions, be it in the form of some fundamental science, or idealistic philosophy. Pure notions, although representing an objectified Will, are Its supreme, refined manifestation. So, Man’s ardour for them makes Him a disinterested observer, free from His carnal desires.

Yet another way of deliverance is related to perceiving works of art and, generally, perceiving of whatever is beautiful. In this case, Human, again, appears as an unselfish contemplator, provided the object of His perception is not about provoking any carnal desires. In fact, it is the same conceiving of Platonic ideas, but only in images. Schopenhauer ranked music the highest among arts. In his view, it, unlike other forms of art, expresses not the notion, or idea of, but directly the Cosmic Will Itself. Paradoxically, even if being carried away by music, the listener never falls under the action of the Will proper; getting the “first-hand” idea of the Will, He, nevertheless, remains an uninterested perceiver. That is why Schopenhauer considered music to be the most complete, although figurative, exposition of his philosophy.

But however may Human struggle to avoid the action of Will, His life always represents a tragedy, for it always ends in death. And yet, everything is not so hopeless. Although Human is mortal, Will is immortal. You may say that Human is immortal in His Will, meaning that He is always “I”, Which always wants something. As a matter of fact, it is tantamount to the recognition of the immortality of the Soul. The only difference is that it is not the individual soul that is meant here, but the same Cosmic Soul, Which is incarnated in various individuals. Schopenhauer termed such an interpretation of the immortality of the soul “paligenesia”.

In 1818, Schopenhauer went to Italy. There, he familiarized himself with historical and cultural monuments, read Italian poets, visited opera houses. After Dresden with its famous art collections of the Electors of Saxony, Italy amazed him, first of all, by the richness of antique heritage. Of course, he was well acquainted with antique authors, but this time he saw with his own eyes the remnants of what served as a source of inspiration for them.

In 1819, his book “The World as Will and Representation” was published. But it was selling poorly, and Schopenhauer incurred considerable losses.

From 1820 on, Schopenhauer taught at the University of Berlin. But his lectures were in disfavour. There was Hegel teaching in the neighbouring auditorium, so nearly everyone was crazy about his dialectics, and no one cared about some obscure “Will”. Nevertheless, Schopenhauer himself could not avoid Hegel’s influence, although he would not admit it. His “Will” was virtually developing in accordance with those very laws that Hegel had discovered. The difference being that Hegel presented this Law, so to speak, in Its pure form, that is, exactly as Mind.

In 1833, Schopenhauer moved from Berlin, escaping a cholera epidemic. Eventually, he settled in Frankfurt-am-Main, where he lived nearly without a break over the last 27 years of his life. He led a quiet life: played the flute, took his dogs for a walk, dined at a restaurant, got political news from The London Times, and attended theaters in the evenings. He devoted the bulk of his time to reading books, eventually becoming keen on the ancient Indian culture, with the Latin translation of The Upanishads as his handbook. During that period of time, he wrote a number of miner works, which clarified or elaborated various aspects of his philosophical (and, effectively, religious) teaching. In the meantime, the 2nd edition of his book “The World as Will and Representation” came out – it was supplemented with a second volume, containing elucidations and comments to the 1st one.

In 1851, his work “Parerga and Paralipomena” (inclusions and omissions) was issued, subtitled “Stray, yet systematically arranged thoughts on a variety of subjects”. Here, Schopenhauer seemed to be not at all concerned with elaborating his teaching or even just re-stating it. The book contains aphoristic, often paradoxical discourse on human life in general. One may say that philosophy is stated here in the form more suited for the consumption in literary salons, than among the academic community. And this contributed considerably to the growth of Schopenhauer’s popularity. Strange as it might seem, it was exactly the style, which proved most appropriate to express the philosophy of Will-to-Life. Not without reason, it was subsequently taken over by Schopenhauer’s successor, F. Nietzsche.

In 1859, encouraged by the growing interest to his works, Schopenhauer undertook the last, 3d edition of his pivotal book, “The World as Will and Representation”. In the preface thereto, he sagaciously noted: “If I have, at last, achieved a success and got satisfaction in the end of my life, looking at the start of my ideas’ influence, it is only thanks to the hope that this influence will be growing even longer, than it was late in the beginning”.

Schopenhauer died on September 21st, 1860, having lived up to 72 years. He bequeathed his property to Prussian soldiers, who had been injured when suppressing the 1848 revolution. This last act of his individual will showed the direction, in which the woken and deified by him Will-to-Life was going to incarnate Itself.