Если «Природа есть Бог», то важнейшим следствием такого положения вещей будет обожествление светской власти вообще и светского Правителя в частности. В Европе Нового времени переход от обожествления Природы к Её вочеловечению выразился в появлении так называемых «абсолютных монархий». Французский король Людовик XIV явился «классическим» представителем указанной формы государственного правления со всеми её достоинствами и недостатками.
Его сравнивали с Солнцем. Сам же он чувствовал себя всецело единым с вверенной ему страной. И он делал всё от него зависящее, чтобы Франция была богаче, краше и больше. И конечно же парад «абсолютных монархий» в Европе положил конец любым притязаниям римских пап на светскую власть.
Людовик XIV де Бурбон родился в 1638 году недалеко от Парижа, в загородной резиденции французских королей. Его отец — Людовик XIII «Справедливый» — был сыном Генриха IV — предводителя гугенотов и основателя династии Бурбонов, который, чтобы завладеть французской короной, принял католичество, в связи с чем произнёс свою знаменитую фразу: «Париж сто́ит обедни». Людовик XIII любил музыку, прекрасно играл на клавесине и пел партию баса в светских и духовных песнопениях, которые часто сам и сочинял. С детских лет он обучался балету и участвовал в сценических представлениях, которые часто сам и ставил. Мать Людовика XIV — Анна Австрийская — была дочерью короля Испании Филиппа III и Маргариты Австрийской. Отношения Людовика XIII с его супругой во многом были лишь «исполнением долга», и он предпочитал проводить время в кругу друзей. Матерью Людовика XIII была Мария Медичи. Таким образом, в жилах Людовика XIV текла кровь практически всех основных западноевропейских этносов.
Людовик XIV формально начал царствовать в 1643 году, когда ему не было и пяти лет, сразу же после смерти своего отца, убитого католическим фанатиком. Регентшей при нём стала его мать. Однако фактическое руководство страной в то время осуществлял кардинал Джулио Мазарини, который был главным государственным министром и который сменил на этой должности кардинала Ришелье. Мазарини был крёстным отцом юного монарха, и на него были возложены обязанности по его воспитанию и обучению. Он вполне справился с этой задачей и, можно сказать, заменил мальчику ушедшего отца. Среди предметов, преподаваемых Людовику, были: языки (французский, испанский, итальянский и латынь), математика, рисование, история, красноречие и музыка (игра на лютне, гитаре и клавесине). Тем не менее способности его к восприятию знаний значительно превышали тот объём, который ему пытались передать; впоследствии Людовик сетовал на недостаточность знаний, полученных в детстве, и практически всю жизнь занимался самообразованием.
Немало внимания уделялось и физическому развитию монарха: гимнастика, фехтование, верховая езда, охотничьи навыки. С 12‑летнего возраста Людовик участвовал в балетных представлениях, где он представал в различных ролях и где он окончательно «нашёл себя» в образе Восходящего Солнца. Людовику с детства внушалось чувство королевского достоинства, в то же время ему дозволялось играть с простолюдинами: монарх должен быть доступным для подданных. Быт юного короля был более чем скромен: ему полагалось всего два комплекта одежды в год, так что ходить в заплатах для него не считалось зазорным. За непослушание его иногда даже секли розгами. Время от времени ему приходилось появляться в парижском парламенте, где он произносил положенные по такому случаю слова.
Людовик в детстве отличался рассудительностью и почти никогда не смеялся. Но натура его была любящая и незлобивая. Он едва помнил своего отца, но до конца жизни питал к нему самые нежные чувства. Мать свою он лишь на людях называл madam, но наедине — только maman. Он легко привязывался к людям — к своему камердинеру, духовнику, да и к простым слугам. Несмотря на сложные отношения с Мазарини, который часто был вынужден прибегать к строгости в отношении своего подопечного «в воспитательных целях», Людовик в конечном счёте признавал его своим лучшим другом. То есть для него главным было человеческое расположение, а не социальные условности. Но он был король, и он научился ставить соображения долга выше своих привязанностей и симпатий.
В 1648 году, когда монарху едва минуло 10 лет, в стране разразилась смута, что явилось естественным следствием ослабления центральной власти. Указанная смута стала известна в европейской истории Нового времени как «Фронда», и её можно также считать последней вольницей в преддверии торжества абсолютизма. Фрондёры представляли собой весьма разношёрстную компанию: третье сословие требовало снизить налоги, в то время как знать требовала возвращения отнятых у неё привилегий. На этой почве вспыхивали крестьянские волнения. Возникала опасность вторжения извне, и прежде всего со стороны Испании. Смутьяны не выдвигали никаких конкретных требований по управлению страной. В основном их не устраивало то, что власть в стране узурпировал «какой‑то итальянец». Фронда стала настоящей «школой жизни» для Людовика-отрока. Он изведал и предательство близких, и лицемерие врагов. Он ощутил хрупкость и королевской власти, и человеческой жизни вообще. Он научился скрывать свои истинные чувства, не говорить лишних слов и притворяться, когда это было необходимо.
Фронда утихла в 1652 году во многом благодаря умелым действиям того же Мазарини. К тому времени Людовик достиг юношеского возраста, и Мазарини стал активно приобщать его к государственным делам. Людовик присутствует при докладах высших чиновников, а также на заседаниях Государственного совета и в конечном счёте председательствует на них. Именно тогда, согласно легенде, на одном из заседаний парижского парламента Людовик, в порыве юношеского максимализма и пытаясь выдать желаемое за действительное, произносит свою знаменитую фразу: «Государство — это я» (по другим сведениям, это произошло позже, когда указанное заявление уже было констатацией факта).
В 1660 году Людовик женится на дочери испанского короля Марии-Терезии, что опять же было частью плана Мазарини по обеспечению мира с Испанией. В ожидании трона Людовик успел и повоевать. В 1655 году, когда ему едва минуло 17 лет, он участвовал в англо-франко-испанской войне во Фландрии, где он не раз рисковал собой и проявил себя храбрым воином.
Впоследствии, уже будучи на вершине власти, Людовик также не чурался сурового солдатского быта: он лично участвовал в военных походах, разделяя со своими подданными тяготы и лишения походной жизни и восхищая их своим бесстрашием и хладнокровием.
В 1661 году Мазарини умирает. Людовик незамедлительно собирает чрезвычайное заседание Госсовета и объявляет на нём, что отныне он не будет назначать первого министра, а будет править единолично. Это заявление хотя и вызвало некоторый ропот, но в общем было воспринято с пониманием: по крайней мере вопрос о власти был решён законно и однозначно, так что никаких формальных оснований для «фрондёрства» не оставалось. Новый король был хорош собой, владел навыками государственного управления. Он сохранял истинно королевское достоинство и в то же время был доступен для подданных.
А чтобы не возникало никаких сомнений в том, кто в доме хозяин, нужна была какая‑нибудь «показательная порка». И здесь королевский выбор пал на могущественного и вороватого главу парижского парламента и министра финансов Н. Фуке, который к тому же претендовал на пост первого министра. Он был арестован, его долго судили и приговорили к «вечному изгнанию». Но и здесь король не преминул показать свою власть и настоял на замене изгнания тюремным заключением.
Людовик поставил на руководящие должности проверенных людей, некогда рекомендованных ему Мазарини и за работой которых он наблюдал уже в течение ряда лет. И здесь всё равно не обошлось без «первого министра», хотя номинально такая должность была упразднена. Фактическим первым министром при Людовике стал министр финансов Ж.‑Б. Кольбер. Это был исключительно удачный выбор, и успехами своего правления Людовик во многом обязан последнему.
Выбор Солнца в качестве высшего Ориентира роднил Людовика с египетскими фараонами. Если древние правители Египта строили себе пирамиды, то Людовик сразу же приступил к строительству собственного памятника, соответствовавшего веяниям времени, — своей новой резиденции в местечке Версаль, что недалеко от Парижа. Резиденция эта имела вид величественного дворцово-паркового ансамбля, и строительство её так и не было завершено при жизни Людовика.
День короля был расписан по минутам, и, конечно же, никаких выходных. Сам Людовик считал, что у него есть склонность к лени, и он всячески пытался доказать себе, что это не так. «Царствовать — значит трудиться, — говорил он, — в противном случае это оборачивается неблагодарностью перед Богом и тиранией перед людьми». Кстати, Солнце, которое он избрал своим символом, — это для него прежде всего был неустанный труженик, успевающий за сутки одарить своим теплом и светом весь земной шар.
Что значит «труд» для короля? Это значит защищать свободу и собственность живущих в государстве людей, соблюдать справедливость и вершить суд. Однако «свобода» и «собственность», в строгом смысле, присущи лишь королю. Так что «труд короля» может быть оценен лишь самим королём, и в задачу подданных входит лишь безоговорочное одобрение и безукоризненное исполнение всего того, что он «наработал». Юношеская шутка Людовика о том, что «государство — это он», оказалась сущей правдой: уже никто не говорит о «благе государства», а все только говорят о «благе Короля». Мысли же и действия Короля направляются «Самим Богом» (имеется в виду, что они сообразуются с требованиями здравого смысла и с природной необходимостью). В общем, Король — это наместник Бога на земле и единственный посредник между Ним и людьми.
Соответственно отпадала необходимость в сословно-представительных органах власти. Городские парламенты теряли своё политическое значение. Генеральные Штаты не собирались с 1614 года. Высшим органом государственной власти фактически стал королевский двор, и наибольшим влиянием обладали те люди, которые занимали придворные должности, причём их социальное происхождение не имело решающего значения. Все важнейшие вопросы решались на «королевском совете», члены которого избирались самим королём. Власть на местах осуществляли полпреды Короля — «интенданты» (министры) провинций. Все вопросы оперативного руководства решались различными «советами» и «комиссиями», создаваемыми на различных уровнях, которые пронизывали страну сверху донизу. Идеал государственного устройства, к которому стремился Людовик, был ранее выражен французским правоведом и поэтом Г. Кокилем: «Король — это голова, а три сословия — члены; и все вместе они образуют политическое и мистическое тело, связь и единство которого нераздельно и неразлучно». И это был не просто «художественный образ»: французским подданным было запрещено под страхом смерти выезжать из страны, тем более наниматься там на работу. В соответствующем «законе» говорилось: «Связи рождения, соединяющие природных подданных со своим государем и отечеством, суть самые тесные и наиболее неразрывные из всех, существующих в гражданском обществе».
При Людовике XIV во Франции утверждается полномасштабный культ личности Короля, что предполагало поклонение Ему, восхваление Его, равно как и принесение Ему жертв. Каждый шаг Короля — от утреннего пробуждения до отхода ко сну — считался священнодействием и сопровождался определённым ритуалом. Поддерживать этот культ был призван сонм придворных, которых отбирал сам Король по Своему усмотрению. Находиться при дворе считалось высочайшей честью, и придворные обладали большей властью, чем многие знатные вельможи или министры. Тем не менее, согласно европейской традиции, Король был доступен для всех подданных: пришедших к Нему на аудиенцию даже не обыскивали, и всех он выслушивал любезно и терпеливо. Кроме того, Его можно было встретить в дворцовом парке Версаля, который был открыт для опрятно одетой и благонравной публики. В то же время. выказавших непочтительность к Королю могли отправить в дом для умалишённых или же приговорить к урезанию языка. Подобные меры, равно как и заключение в тюрьму на основании одного лишь письменного распоряжения Короля (lettre de cachet), почти никого не удивляли и, как правило, даже не вызывали жалоб со стороны наказанных.
Но наместником какого Бога был Король? В любом случае, не Того, Какого был Папа Римский. Достижение полной независимости от Католической церкви и утверждение всемогущества светской власти было сокровенной целью правления Людовика XIV. Здесь он не делал резких движений, не призывал «раздавить гадину» и не стремился создать национальную церковь. Напротив, он исправно соблюдал обряды католической церкви, требовал того же от других и приравнивал поругание церковных святынь к оскорблению Величества. И всё же Церковь для него была не более, чем составной частью монархического государственного устройства, призванной укреплять последнее. И он не упускал случая, чтобы поставить Церковь на службу Государству. В частности, будучи вочеловечением Бога-Природы, Людовик не понимал, зачем нужны монахи, и стремился закрыть все монастыри. Однако ему удалось лишь усложнить процедуру пострижения в монахи и закрыть некоторые монастыри «по причине задолженности». Ссылаясь на «божественную природу королевской власти», он последовательно добивался права назначать и увольнять настоятелей монастырей и епископов, однако его стремление постоянно наталкивалось на «божественную власть» Папы Римского. Тем не менее он смог добиться ужесточения требований, предъявляемых к церковным иерархам. В частности, он обязал епископов сообщать ему о настроениях и чаяниях своих прихожан, ибо Монарх должен быть осведомлён обо всём, что происходит в его стране (здесь он предвосхитил ту роль, которую впоследствии отводила церкви НКВД в сталинской России).
Всю свою жизнь Людовик боролся за единство французской Католической Церкви, раздираемой внутренними противоречиями (иезуитство, галликанство, янсенизм), видя в этом единстве залог прочности своей собственной власти. К протестантизму Людовик относился резко отрицательно, справедливо усматривая в возрождении ценностей первоначального христианства угрозу светской власти. Он не подвергал гугенотов физическим преследованиям, но всячески ограничивал их права и поощрял возвращение их в лоно католичества. К тому же, войны, которые Франция вела с католической Испанией в союзе с протестантскими государствами, не позволяли Людовику перейти к открытому насилию против гугенотов. Тем не менее притеснение гугенотов за время его правления усилилось, и в 1685 году во Франции был отменён Нантский эдикт, защищавший права гугенотов. Что касается французской Католической (Галликанской) Церкви, то Людовику вполне удалось обеспечить контроль над ней в масштабах своей страны при сохранении номинального главенства Папы.
Но чем больше земель охватывает свет Солнца, тем лучше для всех. В 1667 году, после проведения реформ в вооружённых силах, соответствующей дипломатической подготовки, а также таможенных мер, Людовик начал внешнюю экспансию. Прежде всего, он попытался захватить Бельгию — часть Нидерландов, остававшуюся под испанским владычеством. Однако это ему удалось лишь отчасти: Нидерланды, в которых к тому времени уже свершилась буржуазная революция, заключили союз с Англией и Швецией и остановили французов. В 1672 году Людовик, переманив на свою сторону Англию и Швецию, предпринял атаку на Амстердам. Однако мужественные и умелые защитники города вскрыли плотины, пустили в ход свой флот и отбили атаку французов. Тем не менее, Франции удалось захватить ещё один кусочек Бельгии. Затем взоры Людовика обратились на Восток, и в 1684 году он завладел приграничными территориями Священной Римской империи германской нации, включая вольный город Страсбург. Но как бы хотелось «Королю-Солнце» осветить и обогреть своими лучами всю Европу!
В 1682 году Людовик вместе со своим двором переезжает в Версаль. Абсолютная монархия предстаёт перед изумлённым миром во всём своём блеске. Франция становится «выставкой достижений» европейской культуры. По каждому направлению наук и искусств создаются академии. Учёные и художники, щедро одариваемые Королём, делают свои открытия и создают свои шедевры во славу своего Благодетеля. Это было время, когда лучшие свои произведения создавали драматурги Мольер, Расин и Корнель, поэты Буало и Лафонтен, а также придворный композитор Люлли.
Но согласно всё той же «природной необходимости» Солнце, достигнув Своего зенита, начинает клониться к закату, причём со всё возрастающей скоростью. Как всякий человек, находящийся долго у власти, Людовик начинает терять чувство реальности. Окружённый сонмом льстецов, он всё более был склонен выдавать желаемое за действительное. Между тем содержание двора, покровительство наукам и искусствам, но, более всего, почти непрерывное ведение захватнических войн требовало значительных денежных средств, что ложилось непомерным бременем на третье сословие. Так что внешний блеск правления Людовика XIV имел своей оборотной стороной фактический грабёж непосредственных производителей материальных благ.
Людовик скончался в 1715 году в возрасте 77 лет, из которых 72 года он провёл на королевском престоле. До конца своих дней он считал себя наместником Бога на земле, и, в определённом смысле, он таковым и являлся. Однако выпавшая на его долю роль «абсолютного монарха» не смогла полностью подавить теплившегося в нём чисто человеческого начала: он всё более осознавал «излишества» своего правления, и его мучило чувство вины за бесправие и нищету, в которые он вверг большинство народа. В то же время Людовик не признавал никакой иной формы государственного правления, кроме монархической. К концу жизни он скорее склонялся к некоей более «социально-ориентированной» монархии с элементами местного «самоуправления». Чувствуя приближение смерти, он собрал своих придворных и попросил у них прощения за то, что «подавал им дурные примеры». Обращаясь к своему 5‑летнему наследному правнуку, он призвал его облегчить жизнь его подданных. Но все эти горькие сожаления и благие пожелания могли лишь отсрочить, но не отменить исторический приговор, уже вынесенный монархической власти. До Французской буржуазной революции оставалось 74 года. С точки зрения Истины это означало, что на смену религии Природы шла религия Разума.
Вочеловечение Бога-Природы даёт нам представление о некоторых существенных чертах Бога истинного. Стремление к власти мы сразу же отвергаем как признак «природного», исторически ограниченного Бога. Что же остаётся? Здесь можно выделить: наличие благородных кровей, трудолюбие, стремление к образованию и самообразованию, уважение к культурным ценностям, к искусству, и, как ни странно, демократизм – свойство, присущее истинному аристократу.
Об Истине / On Truth 